Волчий зарок
Шрифт:
– Помело придержи! – рявкнул Мирон. – Не тебе, сосунок, меня в обмане упрекать!
– А кому? – ехидно поинтересовался Полунин.
Владимир чувствовал, что идет прямо по острию лезвия. В конце концов, Мирон был вором в законе и не привык к тому, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Однако другого выхода у Полунина не было. Если он сейчас даст Мирону хоть маленькую слабинку, то авторитетный вор может и не дать денег. А тогда вся операция против Томашевского будет под угрозой срыва: полмиллиона долларов Владимиру больше достать негде!
– Ты, Мирон, на меня не обижайся, –
Хозяин молчал, со злостью и обидой глядя на Полунина. Мирон понимал всю справедливость его упреков, но не мог их спокойно воспринимать. В таком тоне, который позволил себе Полунин, с Мироном уже давно никто не разговаривал. Вор был в бешенстве. И только давняя дружба с Владимиром и чувство долга перед ним за спасение сына удерживали его от каких-либо резких поступков. А Полунин продолжал, словно не замечая раздражения хозяина:
– Я попросил помочь мне с Томашевским, ты и тут отказал. И сейчас говоришь, что у тебя нет денег. Ты пойми, наконец, что я не прошу у тебя подарить мне эти деньги. Я беру их в долг и честно обещаю отдать вместе с хорошими процентами. Я не прошу милостыню, а предлагаю тебе профинансировать дело и получить от этого прибыль. Ты не обижайся на меня, но я действительно не пойму, что мешает тебе выручить меня и заработать при этом самому?!
– Тебе бы, Седой, следовало вырвать язык за такие разговоры со мной. Но ты прав, я у тебя в долгу и трогать тебя не буду, – грозно проговорил вор в законе, а потом вдруг неожиданно сменил тон. – Чурка ты стоеросовая! Сам законы воровские прекрасно знаешь, а подбиваешь меня «общаком» рисковать. И хоть бы слово сказал, зачем тебе деньги нужны!
– Не могу я этого сделать. Сам слово дал, что молчать, как рыба, буду, – Полунин попытался разыграть внутреннюю борьбу, и получилось это у него неплохо. – А-а, ладно! Скажу. Дело это касается Чечни. Есть возможность хорошо нагреть руки на одной махинации...
– Ты что, «чичам» оружие собрался пульнуть? – с угрозой в голосе спросил Мирон.
– Охренел, что ли? Я еще из ума не выжил. Тут дело с международными организациями связано. Но большего я тебе не скажу. И так уже лишнего наболтал!
– Ладно, – помолчав, проговорил Мирон. – Вернешь мне на семьдесят тысяч больше.
– Держи карман шире! – возмутился Полунин. – Я сам с этого чуть больше сотни поимею. И ты хочешь, чтобы я тебе больше половины отдал?
– Хочешь, чтобы я поверил, что ты с этой сделки меньше двадцати пяти процентов прибыли получишь? Дури кого-нибудь другого... Шестьдесят! – Мирон хлопнул по коленке ладонью. – И это мое последнее слово. Или ты соглашаешься, или не получишь ни копейки.
– А, хрен с тобой! По рукам, – согласился Полунин.
Девушка вышла из дверей пятиэтажного здания ровно в пятнадцать минут шестого. Одета она была в светло-коричневый, в тон волосам, деловой костюм и белую блузку. Дмитрий невольно залюбовался ее точеной фигуркой, наблюдая за девушкой с обочины дороги, где он чуть дальше здания припарковал свою «Ауди».
Дав ей отойти от дверей на несколько шагов, Миронов завел машину и, тронувшись с места, быстро набрал скорость. Дмитрий догнал девушку рядом с цветочниками, торговавшими прямо на тротуаре. Резко затормозив, так, что натужно заскрипели шины, Миронов выскочил из машины и устремился к девушке. Она застыла на месте, глядя на него широко раскрытыми от испуга глазами.
– Девушка, подождите одну секунду, пожалуйста! – умоляюще закричал Дмитрий и, не дожидаясь ответа, бросился к ближайшему торговцу цветами.
– Я беру все! – Миронов выхватил из высокой вазы огромный букет роз и, сунув продавцу пятидесятидолларовую купюру так, чтобы девушка видела это, побежал обратно к ней, еще не успевшей прийти в себя от удивления.
– Девушка, милая, возьмите, пожалуйста, этот букет. И не отказывайте мне. Иначе я умру! – горячо заговорил он, глядя на нее восхищенными глазами. – Не подумайте ничего плохого. Я дарю вам этот букет от всей души потому, что еще никогда не встречал женщины прекрасней вас! – и, не дав девушке времени, чтобы прийти в себя и что-то ответить, Дмитрий круто развернулся и побежал к машине.
– Сумасшедший, – тоном врача, поставившего диагноз тяжелому больному, проговорил продавец роз, глядя вслед Миронову и растерянно крутя в руках пятидесятидолларовую купюру. А девушка в изумлении, смешанном с восторгом, стояла на тротуаре и смотрела вслед удаляющейся иномарке.
Миронов рассмеялся, бросив на нее взгляд в зеркальце заднего вида. Похоже, получалось все именно так, как он и задумал. Теперь ему нужно было торопиться в кафе «Радуга», чтобы успеть найти место для парковки машины и занять нужное ему место возле стойки.
Кафе «Радуга» располагалось неподалеку от станции метро, с которой девушка возвращалась к себе домой. Она регулярно, каждый вечер после работы заходила в это кафе, чтобы выпить стакан апельсинового сока, съесть эклер и купить полуфабрикатов для приготовления ужина.
Не изменила своим традициям и в этот вечер. И Миронов сквозь стеклянную стену кафе издалека заметил ее, направляющуюся к дверям с огромным букетом алых роз в руках. Все шло точно по плану. И Дмитрий, довольно улыбнувшись, повернулся к входу спиной, чтобы девушка не успела его заметить сразу, как только войдет в кафе.
Она подошла к стойке и поздоровалась с продавщицей. Они обменялись несколькими фразами, и продавщица, любезно улыбнувшись, поставила на стойку перед девушкой стакан апельсинового сока и положила на тарелочку эклер.
– Сейчас принесу котлеты, – сказала продавщица. – Соус сегодня будете брать?
– Нет, – улыбнулась девушка. – У меня пока есть. Спасибо.
– Не за что, – ответила продавщица и направилась в подсобное помещение.
Дмитрий решил, что пришла пора действовать. Неловко развернувшись, когда вставал со стула, он смахнул рукой со стойки на пол тарелочку с эклером. Не глядя на девушку, Миронов бросился поднимать пирожное.