Волчья хватка. Волчья хватка?2 (сборник)
Шрифт:
Девица с черным ошейником прочихалась, прокашлялась, но оставшись глуховатой на одно ухо, была возвращена бандершей на место и теперь вертелась возле костра, что-то щебетала, а Каймак по-прежнему ее игнорировал и лишь однажды, когда проверял уху на соль, поднес деревянную ложку к ее губам и попросил попробовать. Миля храбро приложилась к ложке, но опалила губы, прыснула на него ухой и, смущенная, убежала в гостиницу.
В тот же миг возле Каймака очутился старший егерь Карпенко, самый демократичный, коммуникабельный из егерей, да еще и фельдшер по образованию, быстренько достал марлевые салфетки,
Подставляя свое обрызганное лицо Карпенко, он проводил взглядом девицу, презрительно сморщился и, зачерпнув новую порцию, дал своей усатой спутнице.
И у той все получилось с блеском.
Вообще его невозможно было представить на государственной службе, в каком-нибудь огромном кабинете, решающим дела «о защите прав человека». Или он был таким лишь на отдыхе, в обществе подвластной ему «Горгоны», где полностью расслаблялся и напрочь уходил от серьезной своей должности?..
В это время вернулся посланный в командировку телохранитель и деловым тоном сообщил шефу, что на данный момент рокфора в областном центре нет – проверено на высшем уровне, и что послана специальная машина в столицу, которая вернется завтра утром и доставит сыр прямо на базу.
Увлеченный процессом варки, тот выслушал кое-как и отмахнулся.
Но когда уха оказалась на свеженакрытых столах, расположенных тут же, у огня на берегу, Каймак демонстративно отодвинул тарелку и, поманив егеря Агошкова, шепнул что-то на ухо. Тот припустил со всех ног в столовую и через некоторое время вернулся с банкой маринованной селедки и следом испуга на лице. Важный гость вдруг пристукнул вилкой, и банка, напоминавшая противотанковую мину, выпала из рук официанта.
– Но там больше никакой рыбы нет, – пролепетал Агошков. – Все обыскал…
– Где мой омуль? – Каймак вскочил, обращаясь почему-то к бандерше. – Я вас спрашиваю! Где рыба?!
Та от испуга ничего не могла сказать, однако мило улыбалась. А шеф «Горгоны» наконец опомнился и обернулся к Ражному.
– Где мой байкальский омуль с душком?!
Застолье, еще не успевшее хлебнуть и раздразненное запахами, бережно положило ложки на стол. Защитник прав человека оказался далеко не мягким, растерянным интеллигентом, как показалось вначале, но мог внезапно превращаться в зверя, пугая окружающих рычанием.
Закрепленный обслуживать главных гостей егерь Агошков язык проглотил, таращил испуганные глаза и делал Ражному какие-то знаки.
Тот лично не проверял продукты, присланные «Горгоной», машину разгружал Витюля, и потому ответить ничего не мог.
– Я лично отправлял! Кстати, вместе с сыром рокфор! – встрял начальник службы безопасности.
– Сейчас посмотрю сам. – Ражный вылез из-за стола. – Если отправляли, значит, в холодильнике.
Омуля ни в одном из холодильников не оказалось. Ражный выматерился, постоял на кухне и хотел было сразу же идти к гурману Витюле, однако выглянув на улицу, увидел, что Каймак все еще стоит и ждет.
– Вашей рыбы действительно нет, – сдерживая гнев, вымолвил он,
И только потом направился в гостиницу.
– Я голоден! Вам странно, а я голоден! – как-то слабо, подрубленно воскликнул Каймак. – И я не вижу здесь пищи, которую можно есть!
Хотелось обернуться и рявкнуть, мол, что же ты врешь, подлец! Стол завален такой едой, что глаза разбегаются!.. Не рявкнул, а усмехнулся и напустил на себя суровый начальнический вид, поскольку его догнал Агошков.
– Сергеич, кто это такие? Что за люди? Ну, я не могу! На хрен, что хочешь делай со мной – вертеться возле этого… этой суки не буду!
Хладнокровный егерь, бывший спецназовец, воевавший в Афгане (за что и был принят на работу), выглядел смущенным и возмущенным одновременно.
– Будешь, – отрезал Ражный. – Иначе твои ребятишки с голоду подохнут.
Агошков успел наплодить после службы четверых детей…
– Понимаешь, Сергеич!.. Он сначала денег дал, чаевые, сто баксов. И я взял, дурак!.. А он сначала прижимался ко мне, будто невзначай, потом щупать стал… И еще целоваться лезет!
– Я подумал, ты гнева его испугался… А ты ему просто понравился.
– Да мне на его гнев!.. Отпусти, Сергеич! Я с этими гнойными… Не доводи до греха!
– Ладно, скажи Карпенко, пусть подменит, – сдобрился Ражный и поднялся на крыльцо гостиницы.
Герой сидел в комнате, где на кровати в эффектной позе лежала Миля с опаленными губками – кажется, у них текла мирная, задушевная беседа.
– Рыбу тоже ты сожрал? – с ходу зарычал Ражный.
Девица, как чуткий приемник, мгновенно уловила крайнюю степень гнева, вскочила и забилась в угол.
– Какую рыбу? – безвинно спросил Витюля.
– Байкальского омуля, с душком?!
– А это что, омуль был? – изумился тот.
Президент наладил его крюком снизу и сразу же уложил на пол. Девица взвизгнула, съежилась и стала маленькой – одни безумные от страха глаза светились из угла…
Герой хлестанулся затылком, но ориентации в пространстве не потерял.
– Каюсь, Сергеич, не удержался… Ну, люблю я все вонючее и гнилое! – на голубом глазу врал он, пытаясь встать. – Должно быть, в организме витаминов не хватает… Или бактерий.
– Лучше не вставай, лежи, – предупредил его Ражный. – Не доводи до греха…
И хлопнул дверью.
Застолья на берегу уже не было, гости стояли у воды, провожая глазами водный мотоцикл, уносящийся за речной поворот. Две подруги Каймака, оставшиеся на берегу, заламывали руки и выли, как над покойником. Красочная майка шефа «Горгоны» напоминала развевающийся английский штандарт.
Один из телохранителей запускал двигатель второго мотоцикла – что-то не ладилось…
«Понты» начались сразу же, едва Ражный приблизился к костру. Парни из «Горгоны» не могли простить его ловкости в стрельбе с завязанными глазами. Уехавший Каймак был лишь причиной для разборок. Правда, разборка предполагалась пока шутливой, с улыбочками, без злобы и без любви, а только для того, чтобы унизить хозяина, «опустить» его и себя показать, силой молодецкой померяться. Те, что походили на спортсменов, и те, что не избавились еще от ментовских привычек, в прямом смысле распустили пальцы и пошли буром на хозяина.