Волчья хватка
Шрифт:
— На хрен, поехали на базу! Там водяра и телки а тут комары и болото!
Каратист был непреклонен в яростном порыве найти Каймака, загнал всех на катер и повёз на другую сторону. Матерился и гнал парней, как старый фельдфебель, а они уже настрелялись и полезли на берег с молчаливой ненавистью. На сей раз ушли без выстрела — может, патроны кончились? — а скоро треск и голоса стихли.
Но по крайней мере один человек остался у реки — залёг в прибрежных кустах и затаился. Не предусмотрел лишь одного — тучу гнуса, обычно злого в прохладные вечерние часы…
Поджаров облегчённо вздохнул, подбросил в огонь сырой травы и уже без опаски пошёл в атаку.
— Лет пятнадцать назад я с одним
— Поздравляю, — буркнул Ражный. Поджаров не обратил внимания на его тон, продолжил задумчиво:
— Подставился мне, чтобы дружбу завязать. Я тогда ещё не врубился… И завязал! По-русски говорил лучше нас с тобой. В Москве подзаторчал будто бы по каким-то коммерческим делам на полтора месяца. И каждый день — кабаки с японской кухней, какие-то представительства, а там знакомства, сакэ до упаду, какие-то гостиничные номера, гейши… Короче, КГБ мне на хвост упало, с женой до развода, в клубе на меня коситься стали, а я никак не пойму, чего ему нужно? Напоит и спрашивает, гейш своих подошлёт — те в постели спрашивают, потом мужики с Лубянки в кабинетах пытают, про что базар был, так сказать. Мне же и ответить нечего — речь-то о спорте идёт, о тренерах, о борцовских традициях. Наша обычная болтовня, как в раздевалках… И наконец, Хоори раскололся, поведал, чего хочет.
Он сделал паузу, стараясь вызвать любопытствуюший вопрос, — не вызвал, но интереса к своему рассказу не потерял.
— Он проводил исследования древнекитайских источников, обошёл чуть ли не все монастыри Тибета, сделался ламой и нашёл то, что искал — самую древнюю и таинственную школу единоборств Мопатене. Этим стилем владеют единицы особо посвящённых монахов. После нескольких лет ученичества Хоори овладел Мопатене, однако его гуру открыл ему ещё одну тайну: глубинную суть тибетской школы этого вида борьбы можно познать… в России. И дали ему прочитать древний манускрипт, где к этому было прямое указание.
Поджаров говорил не спеша, размеренно, однако сильно волновался: волны, исходившие от него, даже пахли адреналином. Ражный чуть отвернулся, сел боком, чтобы этот ненавистный запах ночным тягуном относило в сторону.
Финансист боролся с собственными чувствами.
— У нас в России существует некая бойцовская традиция, эдакая древняя кузница богатырей, тайный орден борцов. И будто дожил он до наших дней, сохранился и существует благодаря русскому святому Сергию Радонежскому. Живут обыкновенно, с виду не выделяются физической мощью, а то и этого не заметно… Говорит, если за таким человеком несколько лет пристально наблюдать, можно уловить некоторые отклонения, странности. Например, необъяснимые отлучки раза два-три в год, несколько необычный образ жизни, страсть к одиночеству, поздняя женитьба, особое воспитание детей… Ну, там ещё много чего. И вот этот самурай решил, что я принадлежу к такому ордену. Или что-то о нем знаю. Я, честно сказать, впервые об этом от него услышал. Но чую, отказывать ему нельзя. Такие суммы стал предлагать — по тем временам оторопь брала. Весь вопрос стоял, куда такие деньги девать… — финансовый директор ностальгически вздохнул. — И давал, вроде бы дружески, на мелкие расходы… В общем, я стал темнить, будто бы проверять его, свёл с подставными и половину суммы взял… Потом меня взяли, шесть лет усиленного режима… Но не в этом дело. Япошка-то не зря искал этот орден и баксами раскидывался. Я в зоне потом все сопоставил и сам
С другого берега прозвучал ещё один выстрел и, как показалось, из ружья. Через несколько секунд ему ответил пистолетный.
— Первый выстрел был ружейный? — как ни в чем не бывало спросил Ражный.
— Не расслышал…
— Будто из дробовика саданули…
— Блин, уезжаешь от Москвы на полтыщи вёрст с надеждой отдохнуть — и тут стреляют! Дурдом, а не страна!
— Какая уж есть…
— Пусть порезвятся, — вдруг разрешил Поджаров. — Это создаёт особый острый колорит, так сказать, музыкальное сопровождение к нашему разговору. Ну, Вячеслав Сергеевич, готов ты поделиться тайнами своего ордена? Только со мной темнить не нужно, я не японец, а свой, патриот и соотечественник. Кстати, все началось с твоей фамилии. Однажды вдруг подумал, что значит войти в раж? Это ведь способность входить в особое психическое состояние, верно? Но управляемое состояние, а не просто пьяный кураж или затмение рассудка…
— Они в темноте там друг друга не постреляют? — озабоченно спросил Ражный. — Или у них холостые?
— Не отвлекайся, Ражный, не уходи, это теперь не поможет.
— Предчувствие нехорошее, — откликнулся он. — Без трупов не обойдётся…
— Одним кретином больше, одним меньше… Ты слышишь, о чем я говорю? Не валяй дурака. Как говорят новые русские, будет базар или нет?
Пальба началась на обоих берегах одновременно, и выстрелы, умноженные эхом, напоминали уже фронтовую перестрелку. А через пару минут на берег выскочили двое конных с ружьями — необразованные сыновья горемыки Трапезникова…
8
Перед Вятскими Полянами, на границе с Татарией, его остановил на посту ГАИ мальчишеского вида скучающий инспектор, тщательно изучил документы, осмотрел машину со всех сторон, попросил открыть капот и, не найдя никаких нарушений, полез было в кабину проверить люфт руля. Действовал он смело, самоотверженно, потому что был под прикрытием: второй сотрудник — крупный парень в бронежилете — стоял в сторонке, чуть ли не уперев автоматный ствол в спину Ражного. Изрядно потоптанная на лесных дорогах «Нива» могла вызвать подозрения в технической неисправности, однако инспектор придирался слишком явно. Больше всего не хотелось, чтобы этот короткий лез в кабину, но он открыл дверцу, заскочил на сидение и тут только увидел Молчуна на полике рядом с пассажирским. Волк оказался так близко, и так хищно щерился, что этот малыш испугался и слишком поспешно выскочил из машины, чтобы скрыть испуг.
— Собака?!.. Почему нет намордник? А документа есть?
При этом его заметно передёрнуло от только что пережитой опасности, и заговорил он с сильным татарским акцентом.
К маленьким людям Ражный относился, как к детям, никогда с ними не спорил, снисходительно терпел их вздорное поведение и не обижался; иное дело, они автоматически относились к нему предвзято и уже не любили его только за то, что он был чуть ли не в два раза крупнее и выше. В армии его доставали малорослые командиры, на улицах и дорогах — коротенькие милиционеры…
— Это не собака, — сказал он. — И документов нет.
— Почему не собака? Я видел собака!
— Это волк, — определил второй, с автоматом, и, приблизившись, заглянул через стекло. — Точно! Настоящий волк… Где взял?
— В лесу поймал, — сознался Ражный, усаживаясь в кабину. — Командир, документы верни, и привет…
— Дикий хищник держать неволя и перевозить без клетка запрещено! — нашёлся короткий, неуклюже пихая водительские права в карман, а другой рукой доставая рацию. — Есть решение экологического комитета…