Волчья кровь
Шрифт:
– Во-первых, ты что-то там вякал про отступные.
– Денег хочешь, ехидна?
«Ехидну» Яся решила оставить без внимания.
– Сто тысяч меня вполне устроит.
– Рублей? – Закревский приподнял бровь.
– Долларов.
– А не многовато ли для шалавы подзаборной?
– В самый раз. Понравилась мне, понимаешь, красивая жизнь. Хочу быть владычицей морскою.
– Ага, только ты, видать, запамятовала, что с ней стало в финале.
– Это не мой случай. Просто дай мне денег. Чек меня вполне устроит. Обещаю завтра же убраться восвояси.
– Пятьдесят. – Закревский уселся на широкий
– Семьдесят! – Эх, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
– Это ты у себя на помойке научилась так торговаться?
– Неважно, семьдесят – и по рукам.
– Ладно, договорились! – Закревский согласился так быстро, что Яся уже пожалела, что не назначила сумму побольше. Заплатил бы как миленький, но теперь уж что, дело сделано. – А второе условие? – поинтересовался он, сощурившись.
А вот со вторым условием было сложнее, Яся даже не знала, с чего начать.
– Можно я у тебя до утра побуду? – спросила, как в холодную воду нырнула.
– Э, подруга, ты совершенно не в моем вкусе! – Он, протестующе замахав руками, спрыгнул с подоконника.
Не в его вкусе. Можно подумать, она ему что-то предлагает!
– Ты тоже не герой моего романа! – Хорошо еще, что свет неяркий, не видно, как горят уши. – Мне просто страшно очень, понимаешь?
– Нет! – Закревский качнул головой. – Но переночевать можешь, так и быть. Пошли! – Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты.
Опасаясь, что суженый передумает, Яся, как была в одеяле, бросилась следом.
Комната Закревского практически ничем не отличалась от ее собственной.
– Хотел бы сказать, чувствуй себя как дома, но, сама понимаешь, не могу. – Суженый глядел на Ясю со смесью жалости и брезгливости. – Так что располагайся! – Он кивнул на кресло, точную копию того, что стояло в ее комнате. – Или, если хочешь, можешь на коврике.
В роли коврика выступала все та же волчья шкура, и Ясю передернуло.
– Спасибо, ты очень любезен, – буркнула она, плюхаясь в кресло.
– Не хочешь? – Закревский удивленно приподнял брови. – А я думал, что тебе на коврике привычнее.
– Пошел к черту!
– Смотри, как бы я тебя сейчас куда не послал, – усмехнулся он. – Напросилась в гости к уважаемому человеку, так и веди себя должным образом, забудь свои помоечные замашки.
Ох как же Ясе хотелось расцарапать его нахальную морду! Но здравый смысл победил. Ночевать в своей комнате она боялась до дрожи в коленках, лучше уж потерпеть. Тем более что и терпеть-то осталось совсем ничего. Уже третий час ночи, еще чуть-чуть – и рассветет.
– А как насчет договора? – запоздало вспомнила она. – Чек давай!
– Ты думаешь, я таскаю с собой чековую книжку? – Закревский ухмыльнулся, и Яся отчетливо поняла, что, если сейчас же, сию секунду, не принять меры, денег от этого крохобора ей не получить никогда.
– А ты думаешь, я стану молчать, если окажусь за бортом без бабок и гарантий? – поинтересовалась она. – То-то журналисты обрадуются, когда узнают, на ком собирался жениться Вадим Закревский!
– Ну ты… гадина! – В голосе Закревского послышалось отвращение пополам с восхищением.
– Гадина, – Яся не стала возражать, – но очень неприхотливая. За семьдесят тысяч
– А если вдруг ты вспомнишь какие-либо пикантные подробности, – тон Закревского изменился, от прежнего благодушия не осталось и следа, – то всякое может случиться…
– Не волнуйся! – После пережитого этой ночью подобные угрозы показались Ясе сущими пустяками. – Я тебе позвоню, когда вернусь в Москву, встретимся и все обговорим. И вот еще что: ты бы на деда своего повлиял. Ну, чтобы он не бросился меня искать…
– А вот тут ничего обещать не могу! – Закревский развел руками. – Придется тебе, моя дорогая, всю оставшуюся жизнь скрываться, потому как дед у меня человек суровый, он таких вещей не прощает.
Дед суровый, спору нет, но вот найдет он ее вряд ли, даже в Москве. Так что нечего бояться.
– Это уже мои заботы! – Яся демонстративно зевнула, закуталась в одеяло. – Спать хочу.
– Так кто ж тебе не дает? – Закревский потянулся к выключателю, и комната погрузилась в темноту.
– А может, со светом? – Яся поспешно поджала под себя ноги. – Мало ли что там затаилось в темноте!
– Я со светом спать не приучен. Спокойной ночи, ехидна!
Уснуть все никак не получалось, в голову лезли разные мысли. С одной стороны, замечательно, что Рудый замок так впечатлил нареченную, что она вдруг добровольно решила свалить. Но с другой – определенно, было в происходящем что-то странное и необъяснимое.
В то, что на ехидну напал призрак, Вадим не верил. Просто девица оказалась излишне чувствительной, наслушалась баек про призрачную волчицу, прониклась здешней атмосферой, вот и начало ей мерещиться бог знает что. Ну ладно, на дороге нареченной привиделась волчица. С этим все более или менее понятно, хотя бы фольклорная база под этим глюком имеется, а сейчас что? Какая-то женщина! Ведь про призрак женщины не было сказано ни слова, а это может свидетельствовать об одном: нет никакого призрака, ехидна все выдумала. Вопрос только – зачем? Чтобы его к себе в спальню заманить и под шумок совратить? Ну смешно же, честное слово! Когда собираются совращать, рядятся в полупрозрачные пеньюары, а не в плебейские ночнушки с идиотскими рюшечками.
Опять же, синяки эти на плече. Откуда они? Да и выглядела девчонка в самом деле сильно напуганной. Подумать только, не колеблясь согласилась сбежать из замка и в одностороннем порядке расторгнуть договор с дедом. Это кое о чем говорит. Ехидна, при всей ее сволочной натуре, не производит впечатление идиотки. Такая определенно из двух зол выберет меньшее. Это что же получается, гнев самого Закревского – для нее меньшее зло?
А почему бы и нет?! Ведь есть в Рудом замке что-то этакое, словами не объяснимое, улавливаемое на некоем глубинном, подсознательном уровне. Что-то тревожное в атмосфере, что-то недосказанное. Да и сам он, чего греха таить, в первый же день пребывания в родовом гнезде едва не отправился к праотцам. И дернул черт посреди ночи сунуться в башню. То, что настил хлипкий и реставрационные работы не закончены, понятно, другое странно: кто-то ведь на него напал там, на самом верху. В этом нет никаких сомнений. Он, в отличие от ехидны, человек с крепкими нервами, его сказками не напугаешь, а поди ж ты, струсил.