Волчья осень
Шрифт:
Женька жив. И Ника с ним. Как такое может быть?
А на экране телевизора…
– Маш, включи звук, – я как-то совсем нелепо указал на пульт, лежащий на подлокотнике дивана.
– …Да, сейчас самое время говорить о полном и безоговорочном признании того, что долгое время стыдливо именовали «оккультными науками», – прорезался звук. Говорил человек на экране, сидящий у официального вида микрофонов на фоне государственного флага, и не было никаких сомнений, что человек этот если не во главе государства, то как минимум имеет серьёзную власть – судя не только по голосу и тону, но и по выверенности речи. – Время пришло, и колдовство должно служить на благо людей, на благо нашей страны…
Человек чуть повернул голову –
Внизу экрана всплыла надпись: «П.О.Бурденко, Президент Российской Федерации».
Наверное, я заорал.
Я долго лежал на диване, сбросив на пол шерстяное одеяло – несмотря на прохладу, казалось, что не хватает воздуха. Потом встал – ноги были ватными, как только что, во сне. Прошаркал к окну – напротив дома тёмной громадой стоял заброшенный бывший кинотеатр с заколоченными окнами, рядом, у «Туриста», горел свет и мелькали тени – ещё не так поздно, люди гуляют вовсю, вечер пятницы. В тусклом свете фонарей видно, как по улице прошёл патруль – опять четверо, не трое, как раньше. Справа над крышами домов по угольно-чёрному небу волокло серую пелену дыма – котельная работала вовсю.
Вокзальный живёт как обычно, ещё не зная, что ему уготовано в ближайшее время…
Глава 1. 14 октября, суббота, утро
Ненавижу подобные сны. Часто говорят – как начнёшь день, так его и проведёшь.
Хотя, на самом деле, сон – это всего лишь отражение наших забот. А мозг занят чем? Правильно, Бурденкой, чтоб его водяной унёс…
Плюс дурдом последних дней.
Вот и поди пойми, что лучше – работа «сутки через трое», как я привык в Патруле, или те теоретические «пять на два», что у меня сейчас и происходит, с нашей проклятой Управой?
С одной стороны – уже несколько своих вроде как выходных я провёл на совещаниях, практически не видя белого света, вдобавок в папиросном угаре – колдунов нынче на этих сборищах нет, а потому дымят чуть ли не все. С другой – вот так бывает, что утро должен бы встречать на смене, а вместо этого сижу на кухне, смотрю на закипающий чайник, готовлюсь жарить яичницу с сосисками…
Машу, что ли, на завтрак позвать? Она здесь, за стенкой – казённые квартиры нам и правда дали смежные, на третьем этаже, мне – двухкомнатную «распашонку», ей – соседнюю однушку. Даже дверь меж квартирами была, запирающаяся на ключ – видимо, их давно уже сделали «комплексом». Девчонка, правда, не выказывала сильного желания перебираться сюда из общаги – там у неё уже и подружки есть, как-никак, – но Каращук потребовал это в приказном порядке. Дескать, не надо светиться на прежнем месте, отлично известном Колледжу.
Ерунда, мне кажется. Колледж знает всё или почти всё, и выследить что меня, что Машу – им раз плюнуть. Особенно если плясать от мысли, что на Колледж работают доппельгангеры. Так что преимущество у Управы всего одно – в Колледже вряд ли знают, что раскрыта система их обманок на южном направлении, что с военчастью, что с Порогами. Ну и, предположительно, до них ещё не дошли сведения, что «некроманты» взяты Управой и рассказали про Беленец…
Вот «некромантов» мы, если повезло, с хвоста сбросили. Наверное.
Я встал, прошёл в маленькую комнату, громко постучал в межквартирную дверь:
– Маруся! Если проснулась, завтракать иди!
За дверью послышалась возня, потом сонный Машин голос отозвался:
– Сейчас, умоюсь только.
Ну и ладно. Я вернулся на кухню, бросил на сковороду яйца, заварил чай – пусть остывает пока что. Достал из холодильника помидорки, порезал на дольки – надо витаминиться, пока овощи
Громко щёлкнул замок в межквартирной двери, вошла девчонка – взъерошенная, но уже не заспанная, в шортах и белой рубахе до колен – я не сразу опознал в рубашке военную «белугу». А что, отличный вариант ночнушки – чистейшее хэбэ, приятное для тела, и на складах их, скорее всего, уйма. И выглядит прилично, надо бы себе тоже раздобыть для дома – гораздо лучше, чем майки-«алкоглички», а если рукава обрезать – шикарная футболка выйдет.
– Доброе утро… Ты как, живой после вчерашнего?
Я хмыкнул, переворачивая на сковороде сосиски, чтобы не пригорели.
– Доброе утро, Маруся… Хочу обратно в Патруль.
– Значит, не сильно живой, – резюмировала девчонка, усаживаясь на табурет. – Были у меня преподы, которые за две пары мозг выносили начисто, вот тут то же самое…
На совещаниях с Машей мы были вместе. Уж не знаю, действительно ли Каращук решил использовать девчонку как эксперта по Беленецкому монастырю, или просто хотел, чтобы она была под постоянным надзором – но трепали её эту неделю качественно, выспрашивая малейшие подробности. Расстояние от монастыря до железной дороги, высота его стен и число башен, количество путей на станции, качество кладки колокольни, источники воды в окрестностях… Так-то понятно, что вопросы стратегические – даже если предположить, что боевая группа сможет добраться до монастыря, возможности осады не будет. Слишком уж коммуникации растянуты – точнее, ненадёжны. Вариант один – брать его штурмом, этаким молодецким наскоком, при минимуме переговоров. Технику туда не подтащить, максимум – «козелки», поставленные по примеру бандитов на рельсы, а значит – никакой брони и никакого тяжёлого вооружения. На самом деле, за два дня я так и не понял, ограничимся мы разведкой или монастырь действительно собираются штурмовать. Особенно при том, что, похоже, Каращук решил делать это без смежников.
– Типа того, Маш, – я переложил яичницу на тарелки. – Самое грустное – я совершенно не хочу рисковать тобой, а ведь нас на это и толкают.
– Знаешь, Волк, мне очень приятно, – неожиданно серьёзно сказала девчонка, привставая, чтобы налить себе чай, – но пусть лучше точки над «ё» расставятся, да? Не очень приятно думать, что где-то есть те, кто трупы оживляет.
Если бы только оживляет, Маш… Они ведь их и делают, – подумал я, но вслух этого не сказал.
– Олег Богданович, конечно, та ещё задница, – продолжала девчонка, – но он настроен серьёзно. А значит, рисковать нами вряд ли будет. И Иксении он пообещал, а ведь она, если что, с него спросит.
Иксения… Она не спросит. Не в её характере – учитывая всё, что я о ней понял. Не хочет она вмешиваться в наши дела, не хочет – даже при всей симпатии ко мне или к Маше. Она – другая. Всё, что нужно её семье сейчас – это спокойно перезимовать. А весной, глядишь, они уйдут…
Сердце заныло. Вот надо же, а! А амулет тёплый, словно всё в порядке.
– Маш, я всё понимаю, но не хочу Иксению и её семью во всё это впутывать. Вообще не хочу, понимаешь? А вот Каращук явно на них стойку сделал.
– И правильно сделал, – кивнула Маша. – Иксения любит тебя, это же видно. И тебе она небезразлична, что скрывать? Вы сможете помочь друг другу, если надо. У них силы – на десятерых.
Да больше, чем на десятерых. Почему-то я почти уверен, что Колледж против наших соседей из Виковщины не то чтобы ноль, но и рядом не стоял. Одна только расчистка Болота чего стоит.
– Иногда любовь, Марусь – это как раз не впутывать близкого человека в свои проблемы, – вот что-что, а это я могу сказать абсолютно уверенно. Одна проблема – в последние недели я только и делаю, что впутываю в свои проблемы близких мне людей. Того же Трофимыча, Пашку, Машу, Иксению… Не всегда сам, но сути это не меняет. – Будь моя воля – я б ни тебя, ни Иксению к Каращуку и близко бы не подпустил.