Волчья осень
Шрифт:
На первом этаже здания прибрали к рукам переносной бензогенератор – хорошая штука. Кто-то из парней сказал, что такой же использовали бандиты при самосожжении в другом здании. Странно, я почувствовал досаду в первую очередь не от того, что бандиты самоликвидировались, а от того, что они при этом спалили полезный прибор. Черствею… а как ещё в этих условиях? Бандитов мне ничуть не жаль. А хорошо устроились гады – даже с электричеством.
Интересное обнаружилось на втором этаже, где и были те запертые комнаты, о которых говорил Торопов – причём
Кстати. Надо бы ещё разок наведаться к бабке – но это потом.
За дверьми оказалась комната, больше всего напоминающая лабораторию – правда, стол в центре, с углублением и уводящей куда-то дырой, покрытый коричневым налётом, от которого затошнило даже после беглого взгляда, наводил на совершенно иные мысли. Запах в комнате стоял соответствующий, несмотря на приоткрытые рамы окон. Никакого секрета не было – тут же, в белом леднике, сделанном из холодильника, нашлись пакеты с жидкостью, напоминающей по виду кровь.
М-да… Далеко не одна только некромантия. Не думаю, что они пили кровь – хотя, кто его знает, а вот в ритуалах её вполне могли использовать. Сатанисты долбаные… При таких раскладах пятеро – или, скорее, четверо – погибших гражданских даже мне кажутся «допустимыми потерями».
После посещения «лаборатории» меня откровенно начало тошнить, и старший группы велел мне не тупить, а вынести генератор и не возвращаться. Выбравшись наружу и отдышавшись, я подозвал одного из орлов Горюнова, уже заводившего двигатель уцелевшего ГАЗ-69А бандитов, и мы вдвоём погрузили трофей в «козелок». Две другие машины, стоявшие ближе к воротам, накрыло разрывом мины настолько удачно, что от них остались лишь обгорелые корпуса.
М-да, хватит на сегодня. Прогуляюсь-ка я лучше до деревни, пока совсем не стемнело.
Глава 10. 15 октября, воскресенье, вечер и ночь
Вообще-то первой мыслью было сходить к бабке Зине, но это я отмёл – переть к ней через всю деревню в начинающихся сумерках желания почему-то не возникало. Никуда она не денется, утром всё равно будем селян собирать. А вот с мальчишкой я бы с удовольствием поговорил сейчас – он и не боится особо, и фольклор местный знает, и живёт почти с краю. Если его, конечно, мать выпустит под вечер.
– Хозяйка! С Колей можно поговорить? – позвал я, постучав по калитке рукоятью пистолета. Небо на западе было ещё светлым, хоть и алело вовсю – полчасика у меня точно есть.
В почти неосвещённом окне – скорее всего жгут свечи, а то и лучину, – что-то мелькнуло, и через минуту, чем-то прогремев в сенях, во двор вышел мальчишка. Один. Вышел и так и остался стоять. Одет был всё в то же – ободранная куртка, скорее всего перешитая из пальто, и шапка-треух с оторванным ухом. Этакий беспризорник
– Подойди, не бойся, – поманил я его. Подумав, убрал пистолет в кобуру – вытащу, если надо.
Мальчишка осторожно приблизился, но вплотную не подошёл – метров пять между собой и мной оставил.
– Как же тебя мать выпустила одного, вечером и к незнакомому? – по инерции спросил я и почти сразу понял, что сморозил глупость.
Пацан шмыгнул носом и пояснил то, что я и так уже понял:
– Вон в том доме не вышли после того, как позвали – так дом сразу и сожгли.
Твою мать. Реально, люди запуганы дальше некуда… Как они вообще выжили? Тут человеческий облик потерять можно на раз.
– Боишься?
– Нет.
Отвечает односложно – видимо, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Нравится так жить?
– Кто ж нас спрашивать будет, – философски заметил пацан, и у меня защемило в груди. Ну да, их уж лет десять никто не спрашивал…
– Почему звери не приходят в деревню? – спросил я.
– Так ходячие лес стерегут, – равнодушно сказал мальчишка. Учитывая местный жаргон, «ходячие» – это зомби. Значит, моё предположение оказалось верным. А что? Дёшево и сердито. Людей для экспериментов могли и в деревне набрать, и из рейдов привезти.
– В деревню ходячие не забредают? – в тон мальчишке уточнил я.
– Не. Ангелы говорили, что у них приказ. И чтобы мы в лес не заходили далеко.
Ну правильно, тюрьма без стен… То ли зомби прибьют, то ли звери сожрут, если мертвяков проскочишь.
– А чужаков тут не бывало? Незнакомых?
– Не. Только свои, из крепости.
Значит, если связные и были, то мальчишка их не видел… Ничего удивительного, если связные – доппели.
– Староста ваш пропал, – попытался прощупать я почву. – Он бандитов во всём слушался?
– Слушался, и нам велел, – по-взрослому пожал плечами мальчишка. – Теперь нового выберут.
– Кого?
– Дядю Гришу, наверное. Он хозяйственный, – деловито предположил Колька.
– А бабка Зина? – не утерпел я.
– А она сама по себе, – мальчишка ответил по привычке равнодушно, но в глазах его наконец-то появился интерес. – А почему тебя зовут Волк? Ты и правда меченный волком?
– А те, – я мотнул головой в сторону монастыря, – что бы на такое ответили?
Получилось резковато, и мальчишка попятился. Так, стоп, палку перегибать нельзя.
Пацан молчал, и я решил исправить ошибку:
– Ты извиняй, малец. Я оттуда, где детей не бьют… просто так. Но ответ хочу услышать.
– Врезали бы, – угрюмо выдавил мальчишка. – Плетью.
– Но у меня ты спросил. Почему? Испугался ты уже потом, я это видел.
Мальчишка задумался, а потом выдал:
– Те, что с тобой были, не такие. Да и ты не такой. И баба Зина сказала, что всё кончится.
Хм. То есть, пацан всё же понял разницу между нами и бандитами, пусть и на подсознательном уровне. Ну что, попробовать ковать железо, пока горячо?