Волчья пасть. Артист
Шрифт:
– Атрана-Мата!
– Малика, приложив ладонь козырьком, смотрит в ту же сторону.
Взглянул на неё, улыбнулся.
– Прорвёмся…
Сделал два шага вперёд, неожиданно провалился по колено и задохнулся от боли! На глазах выступили слёзы!
– С–с–ссу–ууу–сссс–ли–кии–и до–о–ол–ба–н–ны–ы–ы–ы–ееее!.. А–а–а–а!.. М–мм! Блин!
– Адрей! Адрей!
Малика помогла вытащить ногу. Всхлипывает и щебечет, причитает переживая мою боль.
– Всё норм! Всё норм! Тихо-тихо! Не переживай ты так!
– не выдержав крикнул на неё: - Малика! М–мм! Твою ж задницу! Успокойся, блин! Кажется, мне теперь нужен костыль… Да что за невезуха такая?!
– сплюнул кровью.
–
Притихшая было Малика молча и решительно расстегнула мою рубашку, потом задрала правую штанину. Извлекла из сумки два отрезка веточки Ляки-Буты, молчу, понимаю: придётся рискнуть. Синекожая медсестра аккуратно положила очищенную от коры деревяшку мне на живот, оба ждём волосков… И вот, когда заволновались, что палочка не оживёт, прошло минут пять, робко показались первые бесцветные щупальца. Вскоре, палочка Ляки-Буты безболезненно погрузилась в мою плоть. Длинный бугорок под кожей медленно пополз к сильно припухшему левому боку. Малика кивнула. Работает. Занялась ногой.
Прислушался к ощущениям. Никакой боли не чувствую, «живая палочка» осторожно подползла к рёбрам, замерла, и тут, началась щекотка! Будто под кожей собрались маленькие мастера и снуют как муравьи: латают, зашивают, сращивают повреждённые ткани. Я стараюсь, терплю эту шуструю возню, но сил сдерживаться не осталось и, я засмеялся! Глядя на меня подхохатывает и Малика. Хохотал долго, аж живот устал, а когда в боку успокоилось, началась возня в ноге! «Если смех продлевает жизнь, то я после такого лечения буду жить вечно!» Успокоившись и вытерев слёзы, осторожно поднялся с земли… Топнул раз. Топнул два!
– Как новенький! Круто! Опухоль исчезла, а нога хоть сейчас на футбол! Малика!
– подхватил кареглазку на руки.
– Малика! Ты чудо! Ю–х–у–у–у! Ты чудо–о–о–о!!
Как пушинку закружил визжащую с развевающимися волосами красавицу! В груди затрубили демоны и запели ангелы! Закинул смеющуюся подружку на плечо и подхватив вещи, легко побежал в сторону виднеющихся на горизонте гор Атрана–Мата!
«Четвёртое ляки-бутное яблоко съел два дня назад, когда вышли из леса на эту холмистую фиолетово-сиреневую равнину покрытую густой травой по колено. До гор рукой подать. Сейчас сидим у высокого крутого холма и едим белые корешки, напоминающие морковь. Малика знает много корнеплодов, в общем, овощей хватает. А когда хочется хорошего куска мяса, моя девочка приносит каких-то тушканчиков или сусликов, и так их зажаривает на маленьком костерке, да ещё разными травами приправляет, что пальчики оближешь! Что я и делаю с большим удовольствием!
Наше общение перешло на новый уровень: где жестами, где словами, а где взглядами, вполне сносно общаемся. И сейчас вот, поев, утолив голод и жажду, сидим и рисуем на синей глиняной проплешине. Рисунки очень помогают, так лучше и точнее понимаем друг друга. Из этих комиксов на земле и примитивных разговоров составил вполне понятную картинку, и как-то успокоился, а-то волновался чего-то, тревожился. На самом деле всё просто!
Фиолетово-синий мир, чем-то похожий на подводный, называется Мана–Тара, что это означает пока не знаю, но по жестам подружки, что-то б–о–о–о–о–ль–ш–о–ее–ее! Идём мы к Атрана–Мата, то ли горы так называются, то ли город! Разберёмся, по ходу действия.
Отношения у нас, не смотря на разный цвет кожи, самые романтические! Каких только корнеплодов не перепробовал: от сырой картошки до репки, и ни одного фермера вокруг. Вода сносная, но жестковатая, железа наверно много. Вообще, быстро адаптируюсь к этому летнему сезону. В ботинках жарится устал и теперь иду босиком. Малика одобрила такое решение поцелуем в губы! После чего, немного задержались среди высоких цветов, чем-то напоминающих лотосы на высокой бархатной ножке. Правда, сначала камень бросил, вдруг цветы хищные…
Не знаю, что со мной происходит? Рядом с этой синекожей брюнеткой чувствую себя…да чего душой кривить, счастливым себя чувствую! Пусть не совсем точно понимаем друг друга словами, но в поцелуях и любовных играх мы одно целое! Малика не кокетка, не строит из себя фифу. Она, вот, здесь и сейчас. При этом женственна, грациозна, и без всякого пафоса. Нет, я не влюбился. Ещё чего! Взрослый уже… Просто, есть в Малике что-то, чего в прежних подружках не встречал. Она не притворяется, не играет роли и не старается понравится или угодить, у неё своё «Я». Бывает, злится, потом дуется как мышь на крупу, но не долго, и вот, снова целуемся! А предохранятся…ну, Малика сказала: Лакитана ту сарос! Рьянэдэра миурай! Эсколх нун тай!
– мол, всё норм, я девочка взрослая.
Думаю, это означает, что можно и не предохранятся. В общем-то, моя Афродита всё отлично понимает! Так что – Рай!»
Черчу на земле свой пятиэтажный дом складным ножом Малики. Внезапно резкий удар подбросил правую руку, а из бицепса наполовину высунулась чёрная стрела, следом хлынула острая боль! Вскрикнув упал на левый бок держась за простреленную руку, удивлённо и испуганно посмотрел на вершину крутого холма.
Около десятка лысых «индейцев», раскрашенных чёрно-красными ритуальными рисунками, наслаждаются моей болью, синекожий воин, простреливший руку, довольно заржал, показывая гнилые зубы. Вожак, с золотым кольцом в носу скомандовал что-то и из толпы вышел рослый воин с длинным луком, сходу натянул тетиву и выстрелил! Адская боль обожгла левую ногу пригвоздив стрелой к земле! Я заорал, в глазах потемнело. На вершине раздался победный рёв! Сквозь туман услышал плачущий голос Малики:
– Адрей, калам! Нуарай калам! Тудух, тудух нуарай!
Дрожащей рукой достал из кармана трамп. Наверху третий «индеец» натянул стрелу! Время замедлилось! Хищно скалясь, блестя чёрным кольцом в носу, дикарь потянул тетиву к уху. Острый наконечник уставился мне в лицо, пуск - красная полоска!
«Пожалуйста никого не убивайте. Только в самом крайнем случае».
– прозвучал в ушах нежный голос Адель.
Красный луч упёрся в вершину холма. Хлопок-взрыв! На меня посыпались комья земли и новая боль! «Успел выстрелить гад!» Слёзы выступили на глазах! Правая рука и обе ноги прострелены, перед глазами туман. Со стороны дымящейся воронки с посиневшим лезвием ножа прибежала Малика. Срезая древки стрел, по очереди стала вынимать наконечники и бинтовать раны разорванной фирменной рубашкой. Я мужественно терплю, но сцепив зубы матерюсь как никогда в жизни.
– Адрей, Адрей, Ляки-бута нан ту хол, Ляки-бута нан ту хол!
– шепчет Малика.
– Да где мы здесь возьмём Ляки-буту?! А-а, блин… как же, нахрен, больно…
Неожиданно и сильно ощутил быстрое движение в теле. Нечто упругое осторожно двигается от рёбер левого бока к правой руке. Пройдя по пузу, маленький «карандашик» под кожей остановился у обильно кровоточащей раны, и я с удивлением взглянул на Малику.
– Ляки–Бу–у–у–та–а–а!
– торжественно воспела богиня.
И в икре правой ноги шевельнулся второй «карандашик» веточки Ляки-Буты, вздрогнул «принюхиваясь» и направился к простреленному бедру. Минуту спустя над полем боя раздалось мужественное ржание, к которому присоединилась не сдерживаемая девичья радость Малики!