Волчья радуга
Шрифт:
— Какой?
— Добровольная жертва. Какая — не знаю, но эта карта одна из самых капризных в колоде, она словно заявляет: хочешь — плати, не хочешь — жертвуй своей целью.
Девочка задумчиво замолчала, мне как-то тоже сразу же расхотелось общаться. В том, что расплачиваться с Судьбой придется мне, я не сомневалась, но вот какую цену может потребовать эта ветряная дама?
А Нати тем временем перевернула еще одну карту.
— Ты искала причину, Айри? Причина в тебе, — спокойно произнесла девочка, постучав пальцем по третьей карте, — Луна. Вокруг тебя закручиваются такие интриги, что мороз идет по коже. Но в тебе же и ключ к решению: если ты поймешь, что им нужно, если научишься использовать все свои силы, особенно те, что еще не проявились, то сможешь победить. — Нати оторвала глаза от карт и посмотрела на меня. Наверно, дело в освещении, но мне показалось, что она без труда видит меня насквозь. И от этого ее взгляда стало жутко. Как-то запоздало вспомнилось, что лучше алхимиков никто не трактует символы, а Таро — это величайший источник зашифрованных знаний.
— Дальше идет то, что способствует заявленной ситуации, — Нати с величайшей осторожностью перевернула четвертую карту, — Дьявол. — Я невольно вздрогнула, когда в тишину комнаты упало это слово, — Злой рок. При этом твое несчастье приносит пользу другим, так что на чужую поддержку можешь не рассчитывать.
Замечательно. И ведь ни слова не могу оспорить — все слишком похоже на правду.
— Ладно, посмотрим, что случится, если ты все-таки используешь свой шанс и вмешаешься, — Нати положила ладонь на последнюю карту, медля. Ей явно тоже не нравился весь этот расклад, но, начав говорить, она не имела права замолчать. Пару секунд она просто смотрела на свою руку, лежащую поверх карты, а потом, словно собравшись с духом, решительно ее перевернула, — Суд, — и в ее голосе явно послышались нотки облегчения.
Минутку, что она сказала?!
— Суд?! — я бросилась к ней и уставилась на последнюю карту, как на нечто ужасное. В бледно-голубом небе трубил ангел, призывая души к ответу, а внизу, из гробов вставали люди и тянули руки вверх. Последний Суд.
— Да, — Нати улыбнулась мне почти счастливо, — Это одна из лучших карт. Она символизирует трансформацию, какое-то кардинальное изменение, но приносящее только пользу. А значит, у тебя действительно есть шанс все повернуть в свою сторону.
— Нат, у меня только один вопрос: позитивное решение для меня или все-таки для других?
— Для тебя, — уверенно сообщила она, и я как-то сразу ей поверила.
— А можешь мне поподробнее рассказать об этой карте? — уже спокойнее попросила я, ткнув пальцем в ангела с трубой.
— Конечно. Раньше мои умения никого не интересовали, но если захочешь, я даже могу научить тебя использовать Таро! — Нати снова стала восторженно настроенным ребенком, даже не верилось, что всего пару минут назад она напоминала умудренную жизненным опытом женщину.
— Хочу, но начнем мы, пожалуй, именно с Суда.
— Как хочешь! Ну, как я и говорила Суд — это, прежде всего, трансформация…
Лоурес кай Вулф
Как и вчера разбудили меня на рассвете. А если учесть, что заснул я далеко за полночь, то чувствовал себя отвратительно. Впрочем, как еще должны себя чувствовать приговоренные к смерти? Сомневаюсь, что они горят энтузиазмом в день казни, а в том, что тянуть с исполнением приговора Ирбис не станет, я не сомневался.
Облачившись в те же одежды, что и вчера, я последовал по вчерашнему же маршруту к вратам, ведущим в Храм Солнца, только теперь меня сопровождали два раба-охранника, что так же не поднимало настроения.
Остальные номархи уже заняли, отведенные им места, а я стоял в центре получившегося круга. Казалось, ничего не изменилось со вчерашнего дня, но я почти сразу обратил внимание на то, что рядом с каждым троном, появился небольшой столик. Значит, Ирбис не шутил, когда говорил о Суде… видимо, и моя роль в этом представлении не случайна…
— Приветствую всех собравшихся, — Император стоял прямо передо мной, поэтому мне было сложно не видеть довольное выражение на его лице, когда его взгляд скользнул по мне. Номархи ответили нестройным хором. Я просто из вредности промолчал.
— Раз уж все уже здесь, то прошу положить печати на отведенные им места, — велел Ирбис и сам первым снял с руки браслет. Остальные последовали за ним: Скарлет небрежно бросила на стол серебряный крест, Фитрина осторожно поставила статуэтку сокола, остальных я не видел, но это не мешало воскресить в памяти образы других печатей. У золотых — это золотая серьга в виде головы быка, а у морских — крупный изумруд шарообразной формы, как жемчужина замерший в лепестках раковины.
— Лоурес, а тебе что нужно отдельное приглашение? — недовольно глянул на меня Император, ему явно не терпелось поскорее со всем этим покончить, а я напротив собирался растянуть это удовольствие часов так на пять.
— Видите ли, Великий, так вышло, что я уже отдал печать, а потому не в праве ей распоряжаться, — самодовольно улыбнулся я. Все-таки вовремя я избавился от кольца, посмотрим, что он сейчас делать будет: печатей должно быть не меньше шести, иначе они просто не удержат богов в этом плане бытия. С моей печатью их было бы ровно шесть… Любопытно, как теперь поступит Ирбис? Рискнет замкнуть круг на пятерых? Или отложит Суд до тех пор, пока не доставят мое колечко?
— Ты издеваешься?!
— Нисколько, Великий, просто мне пришлось передать печать тому, кто в ней больше нуждался, — я позволил себе чуть насмешливо улыбнуться, в конце концов, мне нравилось дразнить Ирбиса, сейчас я чувствовал свою безнаказанность и вошел в раж.
— И кто же это? Я должен знать, кого вызвать в этот зал.
— Ваша дочь, Великий.
Фитрина кайри Фэлкон
Я наблюдала за разговором Лоуреса с Ирбисом и все больше склонялась к мысли, что все серебряные волки немного безумны. Даже если терять уже не чего, так откровенно издеваться над Императором может позволить себе не каждый.
Что ж, видимо, это представление затянется. И я уже не уверена, что наш правитель победит. Жизнь за жизнь — это равный обмен или нет? Особенно, если сделав иной выбор, сумеешь отомстить? Не могу ответить. Зато я помню, как Ирбис отдал приказ уничтожить мой род. Я видела, как он одним росчерком пера поставил крест на моем клане, и он прекрасно знает, что это не укрылось от моего взора…
Не окажись тогда Рей рядом, я бы тоже погибла в резне, учиненной императорскими воинами. А ведь потом Ирбис принес официальные извинения мне, как новой главе, сделав вид, что это кто-то из низших замахнулся на высокородных, он даже казнил зачинщиков… Но разве это изменило то, что я видела? Или тех двух первых лет, когда я чувствовала себя беспомощной девчонкой, не знающей как воссоздать все с нуля? Не прощу. Никогда. Возможно, это было нужно, потому что мои родичи действительно заигрались и забыли об осторожности, но я никогда не смирюсь с тем, что в числе прочих погибли дети — уж они-то ни в чем виноваты не были.