Волчья Радуга

Жаринова Елена

— На меня вы можете всегда рассчитывать, — заявил Василий. — Ты же помнишь: Чип и Дейл придут на помощь.

После этих слов молчаливая грусть повисла в воздухе: в память о потерянных навсегда друзьях.

— Почему Иван сказал, что родные не будут его искать? — спросила Катя.

— Так у него родных-то нет. Он же детдомовский,

разве я тебе не говорил? — удивился Василий. И отчаянно заморгал: — Что за напасть! После дождя эти мошки житья не дают. Да что ты плачешь-то?

Катя, оправдываясь, тоже пробормотала что-то про дождь, а потом уткнулась лицом в плечо Яно. Василий повернулся к молодому человеку:

— Ты теперь будешь Хранителем Грани с этой стороны?

— Нет, — улыбнулся Яно. — Хранитель — это она. Это справедливо: ведь Катя — потомок Хранителя. И, кроме того… С той стороны Хранитель — тоже женщина. Может быть, теперь судьбы обоих миров изменятся к лучшему? Ведь ни Фаргита, ни темной королевы Фенлана больше нет в живых.

— Так ты, приятель, больше не превращаешься в волка? — с любопытством спросил Василий. — Тебе самому не жаль? Я вот даже немного скучаю по тебе пушистому — ты совершенно изменил мое мнение о колках.

Яно счастливо рассмеялся:

— Самое интересное, что мне действительно… Не то чтобы жаль, просто как-то не по себе. А ведь я столько об этом мечтал. Но очень трудно что-то менять. У меня ведь теперь совсем другая жизнь. В этом мире я словно заново родился…

Катя кивнула.

— Точно, он как новорожденный. Ты себе не представляешь, Вась, сколько мне с ним еще маяться. Сегодня утром я его застукала, когда он препирался с диктором из «Вестей». Понимаешь? Разговаривал с телевизором! Чучело средневековое!

Но в Катином голосе звучал не упрек, а материнское восхищение. И по ее взгляду, брошенному на смущенного Яно, было видно, что она не прочь «маяться» с ним и дальше.

Сам Яно почти не принимал участия в разговоре.

Он всеми чувствами постигал мир, которому предстояло стать его новым домом: вдыхал аромат мокрой листвы, ощущал прохладу дождевых капель, вслушивался в птичьи голоса, любовался красотой женщины, пробуя на вкус ее румяные губы. Но пока он знал об этом мире очень мало — только то, что успел увидеть. Да и Катя не спешила оглушать его потоками информации. Поэтому главным чувством была для него любовь. Он полюбил этот мир с первого взгляда, не требуя взаимности, заранее принимая все и соглашаясь со всем.

— Пора идти, — засуетилась вдруг девушка, подставляя ладонь дождю. — Кажется, льет все сильнее. Нам после таких передряг только не хватало подхватить элементарную простуду. Василий, ты же выпьешь с нами чаю перед отъездом?

— Подожди-ка, а Ключ? — спохватился вдруг Василий. — Ты забрала Ключ у лесной Хозяйки? Даже если он действует не так, как мы думали, за такими вещами нужен глаз да глаз.

Катя вытерла слезы и положила руку на грудь.

— Он остается у меня на память о Фенлане. Если он не умеет открывать миры, по крайней мере, сможет стать моим талисманом.

— На память о чудесах? — подмигнул Василий.

— Ну, чудеса у меня теперь всегда с собой, — улыбнулась Катя. — А вообще… Жаль, что мы не в школе и нам не зададут писать сочинение на тему «Как я провел лето». Вот бы бестселлер получился!

— А кто тебе мешает? — серьезно сказал Василий. — Бросай свои переводы и сочиняй сама. Можешь меня взять в соавторы. Или вот его.

Катя широко раскрыла глаза: похоже, такая мысль не приходила ей в голову. Она задумчиво посмотрела на небо, по которому величаво плыли дождевые облака.

— А что? — проговорила она, чему-то улыбаясь. — Может быть, может быть. По крайней мере, я теперь точно знаю, что нет ничего невозможного.