Волчья стая – Кровавый след террора
Шрифт:
Хаттаб предпочитает не рассказывать, как он борется с «неверными», а демонстрировать это на деле. Каждое убийство, совершенное им собственноручно, сопровождается видеозаписью. А убийства он совершает с невиданной жестокостью – отрезает своим жертвам носы, уши, требуя при этом, чтобы во время убийства очередной жертвы обязательно присутствовали его ученики. Процесс обучения идет параллельно с запугиванием. Видеозаписи убийств Хаттаб предъявляет затем лидерам исламских экстремистских организаций не только как свидетельство своей непримиримости, но и как своеобразный счет к оплате.
Своих учеников Хаттаб держит в строгости и страхе. У каждого прибывшего в лагерь боевой подготовки первым делом отнимаются паспорта. Очень часто закончившие курс уезжают из Чечни, имея фальшивые паспорта и гражданства совсем не тех стран, откуда они прибыли. Непослушание и нерадивость на занятиях караются самым суровым образом, вплоть до жестоких телесных наказаний. Пища у курсантов предельно скудная – чаще всего это просто зажаренная в прогорклом растительном масле мука. Ни один из поваров так и не смог ответить мне на вопрос, как
На базах подготовки Хаттаба в Чечне проходили боевое обучение «курсанты» из Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Казахстана, республик Северного Кавказа. Под кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. По его инициативе создан так называемый «Исламский институт Кавказа» (ИИК), который по сути является филиалом экстреми– стекой международной организации «Братья мусульмане». Чтобы хоть как-то оправдать название, в институте несколько часов отводится изучению религиозных дисциплин и поверхностно – арабского языка. Во время одного из своих выступлений перед «студентами» ИИК Хаттаб заявил, что основной его целью в жизни является создание единого исламского государства на территории от Черного до Каспийского морей. В качестве эталона для идейно-государственного устройства взято афганско-пакистанское движение «Талибан». Но основное время «слушатели» ИИК проводят не на лекциях, а в полевых условиях лагеря военной подготовки «Сайд ибн Абу-Ваккас». Здесь они получают навыки подрывного дели, обучаются методам убийства и возвращаются в свои регионы вполне подготовленными диверсантами-террористами. Разветвленная сеть лагерей боевиков помимо всего прочего является еще и прекрасным бизнесом для Хаттаба, так как плата за обучение иностранцев здесь довольно высока, а в лагерях постоянно проходят подготовку наемники из Иордании, Пакистана, Саудовской Аравии, Китая, Египта, Малайзии, Палестинской автономии и других регионов. Основная база Хаттаба объединяет семь лагерей. Называются они по именам их руководителей, основным лагерем руководит сам Хаттаб, у него обучается постоянно более ста «курсантов». Попасть к Хаттабу считается здесь большой честью. Остальные шесть лагерей базы специализируются на различных видах террора. «Абдужафар-лагерь» готовит к партизанской войне. «Якуб-лагерь» делает упор на изучение тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» готовят диверсантов, в «Давгат-лагере» – пропагандистов, специалистов по дезинформации. Здесь углубленно изучают методы идеологической борьбы. О своей деятельности по подготовке боевиков Хаттаб говорит много и охотно. Во время таких речей-проповедей он частенько поднимает глаза к небу, поминает Всевышнего, рассуждает о священной борьбе и призывает все мусульманские страны присоединиться к нему идейно, а также и поддержать материально. Между тем, судя по данным спецслужб, он является одним из крупнейших наркодельцов в мире, хотя эту сторону своей жизни, понятное дело, не только не афиширует, но и тщательно скрывает. В организациях по борьбе с незаконным оборотом наркотиков известно, что Хаттаб и его люди занимаются не только реализацией наркотиков, но и их производством. А для этого нужны специалисты. Хорошо обученные и тщательно подготовленные. Вот почему зачастую бесследно «исчезают» наиболее талантливые из учеников Хаттаба, те, кого он примечает в процессе подготовки в боевых лагерях. Есть все основания полагать, что этим талантливым и облеченным особым доверием ученикам Хаттаб лично вручает новые паспорта и не перед строем, а в обстановке строжайшей секретности, с глазу на глаз, дает задания, весьма далекие от борьбы за зеленое знамя ислама. Черный араб не раз вступал в конфликт с другими крупными дельцами, контролирующими наркобизнес на Северном Кавказе, устраняя своих конкурентов решительно и жестоко.
Просмотрев на экране еще раз все свои записи, я попытался определить круг лиц или, как говорят в определенных службах, фигурантов по делу. Разрозненные данные пока не позволяли мне выстроить хоть сколько-нибудь стройную схему, поэтому я ограничился цепочкой. Выглядела она в итоге таким образом: Салай Мадаминов (Мухаммад Со-лих) – Тахир Юлдашев ( Бай, Директор) – Джу-мабай Ходжиев (Джума Намангани, Таджибай) – Усама Бин Ладен – Хаттаб (Черный араб).
Освежая в памяти все услышанное и прочитанное мной за последние месяцы, я все больше склонялся к мнению, что против Узбекистана был организован заговор, причем во главе стояли люди, обученные не только конспирации, подрывному и диверсионному делу, ведению партизанской войны, но и те, у кого были сосредоточены значительные материальные средства. Средства, позволяющие им подготовить как сами взрывы, так и предшествующие многочисленные идеологические диверсии. Я не собирался никому навязывать этого своего мнения, но полагал, что все собранные сведения помогут в дальнейшей работе.
В предыдущие годы я довольно часто приезжал в Узбекистан, видел, как развивается страна в условиях нового политического строя. Было совершенно очевидно, что, не сбрасывая со счетов опыт высокоразвитых государств, Узбекистан тем не менее определил для себя собственную модель и ищет собственные пути политического, социального, культурного и экономического развития общества. На Западе эти поиски чаще всего встречали либо настороженное молчание, либо прямое отторжение и острую критику. Впрочем, после разговоров со Стивом я уже склонен был думать, что некие вполне реальные силы помогли сформировать у Запада это негативное восприятие. Припомнил свой разговор в редакции одной из французских газет. Обсуждая с редактором отдела материалы из стран СНГ, мы заговорили об Узбекистане, и я сказал, что довольно часто там бываю, могу передавать какие-то материалы.
–Все негативное – пожалуйста, – живо отреагировал редактор.
–А почему только негативное? – искренне удивился я.
–А что там может быть хорошего? – спросил в недоумении редактор.
–Вы когда последний раз были в Узбекистане? – поинтересовался я.
–Никогда не был и не собираюсь, – последовал категоричный ответ.
На этом наша «дискуссия» и завершилась. Теперь, вспоминая этот трехлетней давности разговор, я видел его совершенно в ином ракурсе.
Мне почти не приходилось встречать в западных СМИ официальных опровержений со стороны Узбекистана на различного рода нападки или откровенно клеветнические измышления в прессе. Отчасти это и понятно. Наверняка действовал старый народный стереотип «оправдываются только виноватые», а скорее всего, узбекским властям было просто не до этого. Внутренних проблем, связанных со строительством нового государства, вполне хватало, чтобы не отвлекаться на мелочи. Но именно сейчас я представил себе, как мешали Узбекистану эти нападки, как приходилось тысячи раз выверять каждый новый шаг, прогнозируя возможную реакцию Запада. И все же Узбекистан сумел подняться выше всех нападок и идти вперед, не оглядываясь на злобный «лай» и не замедляя своих шагов.
В то время, когда в Узбекистане строили мечети, – а я это видел собственными глазами, – в западных газетах я читал, что там притесняются верующие, что им не дают молиться, их преследуют власти. Но кто-то же был поставщиком всех этих информационных помоев. Существовала ли в Узбекистане внутренняя оппозиция? Безусловно! Но была ли она конструктивной и демократической? Есть все основания полагать, что – нет. Ибо попытки, сродни тем, что предпринимали Салай Мадаминов, Тахир Юлдашев, Джумабай Ходжиев и им подобные, скорее относятся к разряду уголовных преступлений, нежели к стремлению изменить или усовершенствовать существующий строй демократическим путем. Но законно избранная и конституционно назначенная власть и на эти действия оппозиции отреагировала вполне лояльно. Что это, инертность, непонимание, попустительство? А может, не так? Может быть, это проявление и осознание истинной силы государственной власти, которая готова была простить. Снова и снова вспоминал я по пути в Ташкент свое интервью с президентом Узбекистана Исламом Каримовым, который говорил, что вопросы безопасности государства волнуют его в первую очередь, что власть только тогда может считать себя состоявшейся, когда народ, простые люди ложатся спать с уверенностью в завтрашнем дне, а просыпаются с уверенностью в дне сегодняшнем. И ведь недаром все эти тахиры, джумабай, салаи и иже с ними покинули Узбекистан. Они не могли не видеть, что за ними стоит только жалкая горстка одурманенных наркотиками и возможностью легкой наживы недоумков, а народ продолжает делать свое дело, отмахиваясь от них, как от назойливых мух. И тогда они бросились врассыпную, ища поддержки у тех, кто лучшим аргументом и средством для достижения своих целей, в том числе и прежде всего – сугубо меркантильных, считает автомат и взрывчатку, для кого гибель людей (не важно при этом – десятков, сотен или тысяч) является все тем же средством достижения собственных целей.
Глава вторая
ПРИГОВОР
Ташкент, Верховный суд Республики Узбекистан.
Факс в МИД Узбекистана с просьбой аккредитовать меня на судебном процессе я послал еще из Америки. Прилетев в Ташкент и приехав утром к зданию Верховного суда, где уже начался процесс, я увидел свою фамилию в списке аккредитованных зарубежных корреспондентов и беспрепятственно прошел в зал заседания.
На скамьях подсудимых, отгороженных от зала металлическими решетками, сидели те, кто обвинялся в причастности к заговору, – двадцать два человека. Даже нескольких минут наблюдений за ними хватило для того, чтобы понять, насколько это разные люди. Одни с видимым напряжением вслушивались в каждое слово государственных обвинителей, судей, адвокатов, другие демонстрировали полное равнодушие и даже пренебрежение к происходящему, хотя совершенно очевидно было, что их бравада, усмешки и реплики – наиграны и рассчитаны больше на публику. И только когда председательствующий Абдусамат Палван-Заде зачитывал приговор, воцарилась мертвая тишина.
«Приговор.
Именем Республики Узбекистан, – провозгласил судья. – 28 июня 1999 года. Город Ташкент.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Узбекистан в составе председательствующего – первого заместителя председателя Верховного суда Абдуса-мата Палван-Заде, судей Верховного суда Акбарова, Исарова, секретарей суда Хидоя-това, Норкулова, госдуарственных обвинителей – старших помощников Генерального прокурора Республики Узбекистан Захидова и Бобоева, защитников Икрамововй, Махкамо-вой, Рауповой, Махсудова, Кучкарова, Ибрагимова, Умаровой, Мирзаева, Иногамовой, Мамадаминовой, Патхуллаева, Тагаева, Ва-лиевой, Шарипова, Алимовой, Жавхаровой, Азизова, Эргашевой и Файзуллаевой, рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению:
Закирова Казимбека, 1956 года рождения, уроженца Андижанской области..,
Хасанова Закиржана, 1968 г,р., уроженца Ташкентской области.., Абдуллаева Бахрома, 1970 г.р., уроженца Сур-хандарьинской области.., Балтаева Алавитдина, 1973 г.р., уроженца Сурхандаръинской области.., Аскарова Зайниддина, 1971 г.р., уроженца Наманганской области..,
Маматкулова Рустама, 1959 г.р., уроженца Андижанской области..,
Абдурахманова Мухаммада, 1968г.р., уроженца Наманганской области.., Камалова Дилшодбека, 1958 г.р., уроженца г. Ташкента..,