Волчья тень
Шрифт:
Все они вскидывают головы, едва я вхожу во двор, но смекают, что цепи не позволят им до меня дотянуться, а кроме того, их, вероятно, побоями отучили лаять при виде чего-то непонятного. Я заглядываю в заднюю дверь халупы, ожидая, что появится хозяин. Но там никого нет, и, признаюсь, я разочарован. С удовольствием объяснил бы ему, что я о нем думаю. Подавив искушение выследить этого типа и использовать его голову вместо барабана, возвращаюсь к собакам.
– Хотите отсюда выбраться? – спрашиваю я их.
Все уставились на меня тупыми жесткими взглядами, и только одна медового окраса блондиночка медленно кивает.
Увидев, как я к ним подхожу, всякий бы решил, что парень свихнулся и решил покончить с собой. Но я не беспокоюсь. В ней сразу чувствуется настоящая кровь, и она понимает, что я хочу им помочь. С цепью мне не справиться, да и нужды нет. Я опускаюсь перед ней на колени и расстегиваю ошейник. В благодарность она тычется мне лбом в плечо. Я и не думаю потрепать ее по голове. Это не домашняя зверушка. Кроме того, мы родственники. У вас ведь нет привычки гладить по голове своих взрослых родственников?
Ее сосед рычит при моем приближении. Медовая блондинка обгоняет меня и одним коротким словцом заставляет его угомониться. Он дрожит – от ярости, не от страха, – когда я берусь за его ошейник, но укусить не пытается и не движется, пока ошейник не падает в пыль.
Одного за другим я освобождаю остальных, а медовая блондиночка до самого конца сопровождает меня.
– Вам нелегко придется, – предупреждаю я их.
Они смотрят на меня ничего не выражающими глазами.
Я задумываюсь. Оставить их бороться за существование здесь? Долго ли они продержатся? Даже в этой части города никто не допустит, чтобы стая злобных собак бегала на свободе. Тем более что им может прийти в голову отплатить кое-кому за то, как с ними обращались.
Поэтому я показываю им выход в страну снов: провожу к переулку в нескольких кварталах оттуда, где граница настолько прозрачная, что для того, кто знает путь, протиснуться нетрудно. Медовая блондинка подгоняет свою стаю. Оставшись последней, она чуть задерживается, подходит ко мне и тычется лбом мне в бедро, как человек мог бы хлопнуть друга по плечу. Я касаюсь пальцем лба, и, клянусь вам, она ухмыляется, протискиваясь на ту сторону вслед за другими.
И вот их нет, а я снова принимаюсь за поиски.
Ближе к вечеру я отлавливаю Джека. Нахожу его на северной стороне Ньюфорда, там, где старое Четырнадцатое шоссе огибает мотель «Спи в уюте». Он сидит прямо на границе между междумирьем и тем, что Джилли любит называть Миром Как Он Есть, разглядывая стоянку перед мотелем.
– Как дела? – спрашивает Джек, когда я присаживаюсь рядом с ним.
– Ничего стоящего.
Я протягиваю ему кисет, но Джек качает головой. Я удивленно думаю, не заболел ли парень, однако он уже предлагает мне пачку фабричных сигарет из собственного кармана. Случаи, когда у него при себе свое курево, можно пересчитать по пальцам, так что я беру одну, просто чтобы отметить невероятное событие.
– А у тебя как? – спрашиваю я, прикурив от его зажигалки.
– Сам не знаю, что нашел, – отзывается Джек. – Чуешь?
Я меняю голову на собачью и втягиваю ноздрями воздух. Сначала ничего не чувствую. Потом ветер меняется, и я понимаю, что удерживает его у этого мотеля.
– А вблизи смотрел?
– Обошел кругом, но логова не вынюхал.
Я убираю собачью голову, и мы, выйдя из междумирья, неторопливо обходим мотель с самым спокойным и непринужденным видом, словно имеем полное право здесь находиться. Никто не обращает на нас внимания.
Запах псовых здесь очень силен, но я понимаю Джека. Мне тоже не запеленговать его источника. Просто весь мотель пропах волками.
– Знаешь, как говорится: мол, в воздухе пахнет дождем? – спрашивает Джек.
Я киваю. Мы ведь на самом деле чувствуем не дождь, а изменившийся запах растений или самой земли, ожидающей влаги.
– Вот и здесь то же самое, – говорит Джек. – Мы не самих волчиц чуем, а реакцию окружающего мира на их присутствие.
– Но логово у них здесь, – говорю я.
– Точно. Или было совсем недавно.
Я снова оглядываю стоянку.
– Розового «кадиллака», о котором говорила Софи, не видно.
Джек машет рукой в сторону ларьков и закусочных, выстроившихся вдоль шоссе. В свое время, вспоминаю я, «Спи в уюте» был загородным мотелем. А теперь он чуть ли не в центре города.
– Может, она осторожничает, – предполагает Джек, – и ставит машину подальше?
– Хочешь поискать?
Он мотает головой:
– Думаю, пора вызывать Бо и соображать, как быть дальше.
– Не можем же мы каждого в этом мотеле проверять, – говорю я.
– Прежде всего нужен Бо. Потом вместе подумаем.
Перейдя шоссе, мы подходим к большому рекламному щиту перед галантерейным магазинчиком. По крайней мере, в этом мире он выглядит как щит. В междумирье на его месте сплошные заросли. Я смотрю по сторонам и, убедившись, что никто не обращает на нас внимания, вместе с Джеком перехожу обратно.
– Не думаешь, что кому-то из нас стоит остаться и посторожить? – спрашиваю я его.
Джек пожимает плечами:
– Зачем? Теперь мы оба запомнили этот запах и сможем найти его снова. Или пройти по нему до конца следа.
Я в последний раз оглядываюсь на мотель, и мы шагаем к вершине Коди над каньоном из красных скал, где ночевали накануне. Я вспоминаю Касси и надеюсь, что на этот раз ухожу ненадолго. Может, прошлой ночью она звала меня только для того, чтобы передать новости, уже известные мне от Софи.
А вот я по ней соскучился.
Рэйлин