Волчья тень
Шрифт:
Софи так опешила, что выронила мешок с покупками. Взгляд метнулся к упавшему мешку, проследил за ниточкой горошин, скатывающихся в канаву, а когда она подняла глаза, женщина, которую она приняла за Джилли, уже исчезла. Это происшествие необъяснимо потрясло ее: будто кусочек мира снов прорвался в Мир Как Он Есть. Тогда ее пробрала дрожь, и тот же озноб она чувствовала сейчас.
– В чем дело? – спросила Венди.
С минуту Софи не могла сосредоточиться на словах подруги и отозвалась только невнятным:
– Мм?
– Ты
Софи опомнилась, перевела дыхание и слабо улыбнулась.
– У меня такое же было два дня назад, – объяснила она. – Когда я заходила в студию.
– И ты мне не сказала! – воскликнула Венди, выслушав ее рассказ.
– Мы с тобой с тех пор не виделись, да я вроде бы и забыла…
Что само по себе было странно.
– Знаешь, это как-то неприятно, – заметила Венди. – Помнишь, что говорила Касси, когда побывала на чердачке после разгрома?
Софи кивнула. Касси была у них за экстрасенса. Она зашла в студию, чтобы попытаться отыскать психический след взломщика, уничтожившего волшебные картины Джилли. И она сказала, что нашла следы, если таким следам можно придавать значение, но только все они указывали на Джилли. Правда, не на ту Джилли, какую они знали. Касси говорила что-то о некой тени Джилли, которая ворвалась к ней и изуродовала картины.
– Я много думала об этом, – сказала Венди. – Может быть, потому она на вид так легко и перенесла потерю своих картин?
Софи недоуменно уставилась на нее.
– Понимаешь, – продолжала Венди, – как будто ее дух, пока она лежала в коме, вернулся на чердачок и погубил все эти картины.
– Венди!
– Случаются и более странные вещи.
Софи вздохнула. Да, если говорить о Джилли, то, пожалуй что, и случаются. Но вот ей самой не так-то легко принять мысль о стране снов, врывающейся в Мир Как Он Есть, хотя к Джилли все странности и невероятности прицепляются, как репейник к джинсам, когда идешь осенним полем.
– Она слишком любила эти картины, чтобы их уничтожить, – сказала Софи.
– Но если это ее темная сторона…
– У каждого из нас есть своя темная сторона, но она не расхаживает сама по себе. Тем более когда мы лежим в коме и прикованы к больничной постели.
– Пожалуй, – согласилась Венди. – Но меня беспокоит ее равнодушие…
Софи пожала плечами:
– Может, еще по-настоящему не дошло. Честно говоря, ей есть о чем подумать и кроме картин.
Но она видела, что Венди не собирается отступать.
– Не знаю, – сказала Венди. – Разумеется, я не хотела бы, чтобы она погрузилась в депрессию, – видит бог, у нее и так достаточно бед, – но ведь она потеряла труд всей жизни. Те самые работы, которые по-настоящему ценила, даже на выставки отдавала с пометками «не продается».
Софи попыталась представить, как она перенесла бы такую потерю. Представить было трудно. Может быть, так же, как Изабель после пожара в студии, – от всего отключилась бы. И особенно от своей работы. Изабель тогда сказала, что ей больно даже войти в студию или галерею, тем более подумать о том, чтобы снова начать писать.
– Пожалуй, Джилли действительно реагирует странно.
– Более чем странно, – подхватила Венди. – Такая несгибаемая жизнерадостность начинает пугать.
– Но Джилли ведь всегда была такой.
Венди кивнула:
– Знаешь, что меня больше всего пугает? Что она, может быть, видит в этом знак. Как будто судьба дает ей понять, что можно уйти навсегда в сказочную страну, потому что нити, которые удерживали ее здесь, одна за другой рвутся.
– Не может она уйти туда навсегда, – сказала Софи.
– Да? А почему?
– Потому что такой страны нет. Это просто сны и фантазии.
– А если она позволит себе уйти в кому и заснуть навсегда?
Софи покачала головой:
– Ничего подобного. Она изо всех сил работает: упражняет мышцы, тренируется. Видно же, что она твердо решила поправиться.
– И все-таки мне неспокойно, – сказала Венди. – С ней что-то происходит, а нам она не говорит.
– О чем не говорит?
– Например, о своих посещениях страны снов. Две недели назад она ни о чем другом и думать не хотела. А теперь не вспоминает о них, а если спросишь, пожмет плечами и просит рассказать, что творится на свете.
Софи медленно кивнула. Верно. Джилли так радовалась, что научилась видеть сны о мире духов. А «радоваться» означало для нее бесконечно рассказывать и обсуждать. А теперь она об этом почти не заговаривает. Софи решила, это из-за того, что сама она отказывалась видеть в снах что-то большее, чем сон, и Джилли, чтобы избежать постоянных споров, предпочла закрыть эту тему.
– Что же нам делать? – спросила она. Вопрос был скорее риторический, но Венди склонилась к ней:
– Надо ее стеречь.
– Мне кажется…
– И может, ты сумеешь присмотреть за ней в стране снов?
– Не сумею, – ответила Софи.
– Почему?
– Не знаю. Попадая в Мабон, я натыкаюсь на людей, которые с ней встречались, но нас с ней словно разделяет какой-то занавес. – Она улыбнулась. – Наверное, дело в том, что мы с ней видим разные сны.
– Но ведь страна снов… – начала Венди.
– Я не знаю, что это такое, – перебила ее Софи. – Может, место, где наше коллективное бессознательное собирается и превращается в общее переживание, а может, что-то другое. Но я не вижу, каким образом оно может влиять на реальный мир, разве что через наше искусство и еще через увлекательные рассказы, которыми мы делимся друг с другом.