Волею богов
Шрифт:
– Всё удалось, - тихо сказал первосвященник, как только они остались одни.
Уэмак облегчённо выдохнул и улыбнулся, словно сбросил с себя тяжёлую ношу.
– Давай, рассказывай, - торопил молодой вождь.
Дабы не шокировать друга сразу главный жертвователь начал с обещаний, не акцентируя на силе тьмы. Особо он отметил большой хорошо защищённый участок земли, где можно основать город. Затем, видя, как загорелись глаза у правителя, жрец рассказал, в каком состоянии пребывает будущий покровитель, поспешив заверить, что если он получит достаточное количество жертв и подношений, то быстро восстановит свои силы и сможет сравняться в могуществе с самим Илуикатлетлем. Видимо, трудности Уэмака не пугали, по крайней мере, судя по реакции на рассказ, интерес вождя не угас. Правитель отлично понимал, бог, имеющий сильный народ, который хорошо заботится о своём благодетеле, даже и не подумает связываться с кучкой странников, обречённых на гибель. Теперь
– Ты знаешь, кто он такой, Уэмацин?
– Нет, ты ещё не сказал, - насторожился предводитель изгнанников.
Жертвователь внимательно посмотрел в глаза собеседнику и ещё тише проговорил:
– Когда я прошёл к нему. Знаешь где он находился? Под землёй. Я спустился к нему в пещеру по холодной лестнице, - здесь он сделал паузу, - Как, по-твоему, кто там может жить? Владыка преисподней, Уэмацин. Точнее, один из них. Его имя Тлакацинакантли. Ты готов отдать свой народ в руки тёмного бога?
В тот же миг мириады мыслей закружились в голове Уэмака - страхи, сомнения, недоверие, неуверенность, неопределённость. Но хватит, он слишком долго ждал. Одним усилием воли мужчина заставил бесполезный нарастающий рой остановиться.
– Я готов, - ответил молодой вождь, - другого шанса не будет.
– Смелое решение, и такое быстрое, - удивился Истаккальцин, - Но я, признаться, был уверен, что ты согласишься.
– А у меня есть выбор?
– Верно, выбора нет, - покачал головой жрец, - Наш покровитель решил, что будет лучше, если мы не станем показывать людям его истинный образ. Назовём его "Таинственный Владыка" и закроем все его изображения. Скажем, что он скрывает свой лик. Нам ведь даже не придётся врать.
– Разумно, нечего пугать людей понапрасну.
– Видишь ли, он хочет, чтобы народ привык к его покровительству, стал воспринимать его присутствие, как неотъемлемую часть жизни, и тогда, даже, если рано или поздно тайное станет явным, никто не захочет отказываться от бога, который обеспечивает нам безопасность и процветание. Надеюсь, так оно и будет.
– А чего он хочет от нас?
– поинтересовался Уэмак.
– Как и все боги, драгоценной влаги, курений копала, продовольствия, даров, одеяний, головных уборов. Сейчас же знак заключения союза мы должны пустить себе кровь, все поголовно, даже дети. Тогда он примет нас и одарит своим покровительством. В городе мы должны построить ему храм, кроме того, пирамиды для Тескатлипоки, Миктлантекутли и Тлауицкальпантекутли. Остальные святилища - на наше усмотрение.
Истаккальцин ещё долго говорил, рассуждал вслух, приводил всё новые и новые аргументы. Уэмак понимал, ему хочется выплеснуть на кого-то всё накопившееся за долгое время со дня утраты связи с великими. Царевич видел, друг мучился каждый миг, как и он сам. То же острое осознание вины, то же предчувствие скорой расплаты, ощущение шаткости и неустойчивости положения. Но вот теперь, когда заключение союза - практически вопрос решённый, Истаккальцин сможет наконец-то выговориться. А Уэмак - нет. Ведь правителю нельзя показывать свои слабости, в глазах народа он должен казаться твёрдым и непроницаемым, словно глыба чёрного обсидиана. И Уэмак, как бывало и ранее, оставил все мысли и почти полностью очистил сознание. Вождь сидел, недвижимый, даже не фокусируя взгляд, речь Истаккальцина мужчина воспринимал лишь, как набор звуков, монотонный и лишённый всякого смысла. Он и его народ заняли свои места в бесконечной игре Дарителя Жизни. И хоть всё только начиналось, чувство было такое, словно уже достигнут конец пути. Неужели идти дальше уже нет сил? Или вскоре грядёт полное обновление?
Кто-то дотронулся до его руки, и Уэмак вздрогнул, приходя в себя. "Что с тобой?" - спросил обеспокоенный жрец. "Всё в порядке, Истаккальцин, - спокойно отвечал царевич, - Нам нужно готовить церемонию".
Слуги правителя созывали народ к палатке вождя, всех без исключения, даже грудных детей и раненых. Жрецы доставали свёртки с шипами агавы и другими приспособлениями для кровопускания. Вскоре начала собираться толпа. Люди знали, какую новость сейчас объявит предводитель, их переполняла надежда. Кругом только и говорили о начале новой счастливой жизни и о таинственном боге, под покровительством которого закончится время скитаний и начнётся эпоха роста и процветания.
Уэмак слышал из палатки шум сотен радостных голосов. Снова он осмелился достать и надеть регалии Кецалькойотля - расшитый плащ правителя и прекрасный головной убор кецальтлапилони (59) - роскошный каскад из перьев, ниспадающий с темени на спину и плечи. "Когда мы построим временный храм, я первым делом устрою ритуал вступления в ранг правителя с постом, молитвами, речами и жертвоприношениями", - сказал он Истаккальцину, облачаясь в костюм владыки. "Все в сборе", - доложил слуга, вошедший в палатку. "Тогда пора", - произнёс царевич и в сопровождении жреца вышел наружу.
Увидев Уэмака, люди притихли. Молодой вождь оглядел собравшихся. В первых рядах находились представители знати в ярких плащах и прекрасных головных уборах из драгоценных перьев. Их жёны надели белые блузы уипилли (60) с красочной вышивкой и юбки, окантованные пёстрой бахромой. Позади теснился простой люд в одежде из грубых волокон агавы, испачканной водными растениями и чёрным густым илом. Теперь вождь не отводил взгляда. Он пристально всматривался в глаза каждому, пытаясь понять мысли и настроения людей. Надежда, ожидание, радость, восхищение, боль, неверие, тревога, предвкушение - столько чувств застыли на лицах, и все они обращены к нему.
Предводитель изгнанников начал: "Это говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака. Сегодня ночью все вы стали свидетелями явления великого бога, который во время долгих странствий оберегал нас, защищал от врагов и прочих напастей, отвращал беду и посылал своих слуг, которые ценой собственной жизни отстояли наше существование. По окончании сражения он призвал нашего великого жреца, пернатого змея, достойного Истаккальцина к себе, дабы объявить нам свою волю. И Истаккальцин отправился к нему и говорил с ним. Это произошло сегодня, в день тринадцать-цветок года десять-дом. И вот что поведал Истаккальцин, когда вернулся. Этот бог - молодой воин, идущий своей дорогой, раздающий перья, выкрикивающий клич войны. Он называется защитником людей. Его сердце предвидит, оно поддерживает и защищает. Его слова - нефрит и перья кецаля (61). Его обиталище - область тайны. Он - Таинственный Владыка. Его сущность скрыта от глаз любого смертного. И он желает, чтобы мы утолили его голод. Он жаждет свежих человеческих сердец и драгоценной влаги, так же, как и мы вожделеем только что испечённого мягкого и вкусного хлеба. Мы должны насытить его. Нам же он обещает быть во всём и везде покровителем. Он дарует нам место, где мы построим свой город, где мы засеем поля, где мы разобьём сады. То будет место щитов и дротиков, откуда мы с его благотворением поведём наши отряды и завоюем все местные народы и подчиним их нашей воле. Ибо для того пришёл к нам тот бог, чтобы силой своей груди и головы собрать, привлечь к себе и к своей службе все народы, коих мы встретим на своём пути, - Уэмак остановился и обвёл взглядом собравшихся, лишь одобрение прочитал он в их глазах. Много тяжёлых дней измученные скитаниями люди ждали восстановления союза с богами. И теперь пришло время оправдать их надежды. Нет, правитель ничего не обещал, чтобы его слова не обернулись ложью, но в то же время царевич понимал, без связи с великими нет власти, нет тлатоани. И он продолжил: - И чем больше мы дадим нашему богу, чем лучше будем заботиться о нём, тем сильнее будет его благоволение, тем больше славы и величия мы обретём. Бог выбрал нас не случайно. Ему не нужен народ дикарей, народ слабый и страшащийся, народ, пребывающий в плену страстей, телесных и духовных. Возрадуйтесь, ибо он выбрал нас, именно нас, наделенных храбростью, мудростью, сильной верой и яростным рвением. Ибо мы - великий народ отважных воинов и прославленных мудрецов, равного которому нет более нигде. Но наш бог не должен ждать. И теперь в знак заключения союза и установления прочной нерушимой связи на века мы все должны даровать нашему богу, Таинственному Владыке, каплю своей крови, драгоценной влаги. Волю нашего покровителя должны исполнить все до единого и воины, и крестьяне, и слуги, и рабы, и мужчины, и женщины, и грудные дети, старые и молодые, больные и здоровые. Так говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака, сын доблестного Цинпетлаутокацина, потомок блистающего, как сверкание нефрита, Се Сипактли".
Когда Уэмак закончил свою речь, радостные восторженные крики раздались из толпы, в считанные мгновения их подхватили другие собравшиеся, и вот уже все люди, словно рокочущее море, приветствовали обретение нового бога. Они славили Таинственного Владыку, Уэмака, Истаккальцина и самих себя. Тем временем молодой вождь взял заострённую резную птичью кость и с благоговейным трепетом поднял её к небу, а затем решительно вонзил в мочку уха, проткнув её насквозь. Он почти не почувствовал боли, лишь жар разлился по всему телу, содрогнувшемуся от пламенного экстаза. Жрецы начали раздавать всем колючки агавы. Люди без страха пронзали плоть и выпускали капли драгоценной влаги в честь Таинственного Владыки. Некоторые ранили себя ещё и ещё, стремясь угодить новообретённом богу. Матери протыкали кожу детям, и те плакали, не понимая, ради чего им причинили такую боль. Даже раненные, потерявшие много крови, исполнили волю правителя. И вот, когда в лагере изгнанников не осталось ни одного, кто бы не принёс жертву Тлакацинакантли, огромная тень в форме летучей мыши на мгновение закрыла небо, и затмила солнце, а затем унеслась вдаль. Нетопыри и совы высоко в кронах неистово закричали, шумно хлопая крыльями. Налетел ветер, срывая пряди пачтли с ветвей кипарисов. А Истаккальцин вскинул руки и, воззвав к богу, начал читать молитву, первую за все дни испытаний и странствий.