Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина

Эрлихман Вадим Викторович

В 1931 году Хануссен тоже издал мемуары «Линия жизни», в которых откровенно рассказал, как обманывал зрителей. В его арсенале были и те приемы, что осуждал Мессинг — кодовые слова-подсказки, «подсадные утки» среди зрителей, подмена силы мысли техническими средствами. При этом он (как и Мессинг) в своей книге продолжал утверждать, что наделен сверхъестественными способностями — например, умением «видеть» будущее. Он, например, описывал, как в три года спас свою соседку, маленькую дочку аптекаря, выведя ее из дома перед тем, как там взорвались реактивы и начался пожар. Естественно, историки, пытавшиеся проверить эту информацию, не нашли в документах никаких упоминаний об этом случае — что опять-таки сближает мемуары двух телепатов.

Трудно сказать, был ли Хануссен просто сверхловким артистом или в самом деле обладал экстрасенсорными

способностями. Во всяком случае, эксперимент, который в мае 1930 года поставил над ним глава берлинского Института метафизических исследований доктор Кристоф Шрёдер, окончился полным триумфом «мага» — когда перед ним положили восемь конвертов с датами и географическими названиями, он довольно точно описал, что в этот день и в этом месте случилось с каждым из его испытателей. Сам Шрёдер услышал от него о покушении, жертвой которого доктор стал в Персии и о котором никому не рассказывал. Правда, не исключено, что имел место сговор — позже Хануссен передавал Шрёдеру крупные суммы денег, якобы на изучение оккультных явлений. Однако после этого события известность Хануссена взлетела до небес. Он открыл свою газету предсказаний, выходившую большим тиражом. Создал санаторий, где лечил состоятельных клиентов от всех болезней, включая импотенцию, созданными им самим чудо-лекарствами. Начал строить в центре Берлина «Дворец оккультизма», откуда собирался, как древняя пифия, давать советы народам и правителям.

Заигравшись в политические игры, Хануссен решил сделать ставку на рвущихся к власти нацистов. В марте 1932 года в своей газете он опубликовал предсказание о том, что менее чем через год Гитлер станет канцлером. Вероятно, фюрер лично посещал его с вопросами о будущем; кроме того, он тайно спонсировал нацистских лидеров в надежде на будущие льготы. Его предсказания, которым многие верили, стали одним из важных факторов победы нацистов. Когда предсказанное им сбылось, неугомонный Хануссен сделал на одном из своих выступлений следующее предсказание — рейхстаг будет подожжен врагами, но фюрер одолеет их. Ровно через неделю, 27 февраля 1933 года, немецкий парламент запылал, в поджоге обвинили коммунистов, что дало Гитлеру основания ввести чрезвычайные меры и под шумок разделаться со своими врагами. Не исключено, что о будущем пожаре Хануссену сообщил кто-то из его нацистских покровителей.

Ясновидец торжествовал, предвкушая невиданный взлет. Но в ночь на 25 марта трое штурмовиков вытащили его из постели, отвезли в лес близ Берлина и убили выстрелом в затылок. Есть версия, что за убийством стоял один из вожаков СА граф Вольф-Генрих фон Гельдорф, назначенный шефом берлинской полиции. Он был одним из главных должников Мессинга и таким образом будто бы избавился от назойливого кредитора. Однако вряд ли граф решился бы по своей инициативе поднять руку на «личного астролога фюрера». Более вероятно, что за преступлением стоял сам Гитлер. После прихода к власти чересчур инициативный Хануссен стал ему не нужен и даже вреден — его еврейское происхождение могло всерьез испортить репутацию главному антисемиту Германии. Выслать его за границу было нельзя: разозленный ясновидец наверняка начал бы предсказывать нацистам всяческие беды, к тому же он знал немало подробностей из жизни их лидеров. Конечно, можно было бросить его в концлагерь, но и это не гарантировало молчания. Лучшим выходом для нацистских главарей было убийство телепата, которого он, несмотря на свои хваленые способности, не сумел предвидеть.

Без сомнения, Хануссен в течение многих лет оставался для Мессинга своего рода двойником, «черным человеком». В начале 1930-х о знаменитом ясновидце много писали не только в Германии, ной в Польше, и Мессинг наверняка завидовал ему. Ведь Хануссен имел все, о чем «раввин из Гура-Кальварии» мог только мечтать — славу, деньги, шикарный особняк, красивых женщин. При этом он цинично обманывал публику и не скрывал этого, что Мессингу казалось недопустимым; именно поэтому он всегда и везде доказывал, что в его «психологических опытах» нет никакого обмана. Даже печальный конец Хануссена не порадовал его конкурента: ведь после этого покойный телепат стал знаменит не только в Германии, ной — благодаря роману Фейхтвангера — во всем мире. Мессингу, несмотря на его широкую известность в Советском Союзе, такое и не снилось. Трудно сказать, видел ли он сам представление Хануссена или только читал о нем в немецкой или польской прессе. Но даже если им довелось познакомиться

лично, это только укрепило неприязнь Мессинга, поскольку Хануссен относился к коллегам весьма ревниво и не упускал случая высмеять или разоблачить их.

Как бы то ни было, до начала войны Мессинг продолжал прежнюю полукочевую и не слишком обеспеченную жизнь артиста-гастролера. Она прервалась 1 сентября 1939 года, когда немецкие дивизии с трех сторон вторглись в Польшу и быстро смяли польскую армию. Уже 8 сентября немцы были в Гура-Кальварии, откуда с ходу пытались взять Варшаву, но встретили сопротивление армейских частей и населения. 17 сентября, в разгар боев за столицу, в тыл полякам ударили советские войска, занявшие восточные воеводства Польши, населенные украинцами и белорусами. Поняв, что сопротивление бесполезно, польское правительство бежало в Румынию, но отдельные воинские части сопротивлялись до октября. Итог войне подвел совместный парад частей Красной армии и вермахта, состоявшийся в Бресте 22 сентября, а вскоре советский нарком Молотов назвал Польшу «уродливым детищем Версальского договора», а ее уничтожение — исторической победой союзников, СССР и нацистской Германии.

Мессинг писал в воспоминаниях: «Когда бронированная немецкая армия перекатилась через границы Польши, государство это, несравненно более слабое в индустриальном и военном отношении, да к тому же фактически преданное своим правительством, было обречено. Я знал: мне оставаться на оккупированной немцами территории нельзя. Голова моя была оценена в 200 000 марок». Как мы уже знаем, сведения о предсказании Мессинга и будто бы назначенной Гитлером награде за его голову относятся к разряду легендарных. Даже если телепат и предсказал где-то, что фюрер потерпит поражение в России, на первые страницы газет эта новость не попала, и Гитлер ничего о ней не знал. Другое дело, что Мессинг был достаточно умен и информирован, чтобы понимать — евреев на оккупированной нацистами территории ничего хорошего не ждет. Поэтому он постарался понадежнее спрятаться, чтобы в удобный момент бежать на Восток. Он наверняка знал, что советский режим тоже не слишком гуманен, но он не преследовал евреев, а для загнанного беглеца это в тот момент было главным.

О своих приключениях в начале войны Мессинг пишет так: «Я в это время жил в родном местечке, у отца. Вскоре это местечко было оккупировано фашистской армией. Мгновенно было организовано гетто. Мне удалось бежать в Варшаву. Некоторое время я скрывался в подвале у одного торговца мясом. Однажды вечером, когда я вышел на улицу пройтись, меня схватили. Офицер, остановивший меня, долго вглядывался в мое лицо, потом вынул из кармана обрывок бумаги с моим портретом. Я узнал афишу, расклеивавшуюся гитлеровцами по городу, где сообщалось о награде за мое обнаружение.

— Ты кто? — спросил офицер и больно дернул меня за длинные до плеч волосы.

— Я художник.

— Врешь! Ты — Вольф Мессинг! Это ты предсказывал смерть фюрера.

Он отступил на шаг назад, продолжая держать меня левой рукой за волосы. Затем резко взмахнул правой и нанес мне страшной силы удар по челюсти. Это был удар большого мастера заплечных дел. Я выплюнул вместе с кровью шесть зубов».

Как уже говорилось, он был посажен под замок, но сумел бежать, загипнотизировав своих тюремщиков. В принципе в этом нет ничего невероятного, хотя не исключено, что и этот эпизод своей жизни Мессинг выдумал или взял из какого-нибудь романа. Во всяком случае, ему удалось покинуть столицу и укрыться в сельской местности, где немецких войск почти не было. Он писал: «Из Варшавы меня вывезли в телеге, заваленной сеном. Я знал одно: мне надо идти на восток. Только на восток. К той единственной в мире стране, которая одна — я знал это — сможет остановить распространение «коричневой чумы» фашизма по земному шару. Проводники вели и везли меня только по ночам. И вот наконец темной ноябрьской ночью впереди тускло блеснули холодные волны Западного Буга. Там, на том берегу, была Советская страна.

Небольшая лодчонка-плоскодонка ткнулась в песок смутно белевшей отмели. Я выскочил из лодки и протянул рыбаку, который перевез меня, последнюю оставшуюся у меня пачку денег Речи Посполитой:

— Возьми, отец! Спас ты меня.

— Оставь себе, пан, — возразил рыбак. — Тебе самому пригодится. Эх, и я бы пошел с тобой, если бы не дети!.. Чемоданчик не забудь.

Я пожал протянутую мне руку и пошел по влажному песку. Пошел по земле моей новой родины. Пошел прямо на восток».