Вольф Мессинг
Шрифт:
Ему первому удалось одним ударом уничтожить дистанцию, с помощью которой Мессинг отгораживался от мира. До того момента я ничего не слыхал ни о каких «горизонтах», тем более о «горизонте тайны», заглянуть за который призвал меня фюрер.
Он убеждал меня ступить на этот путь.
— Очень важно не сбиться с верного маршрута, и компасом могут служить люди, способные проникнуть в будущее. Каждый человек есть продукт как своих, так и чужих идей. Эту истину я накрепко усвоил в детстве. Надо мной смеялись, смеются и сейчас Меня всегда высмеивали как пророка. Учтите, Мессинг, из тех, кто тогда смеялся, многие сегодня уже не смеются, а те, кто все еще смеются, скоро, пожалуй, тоже перестанут.
Далее он
— Все, кому дано осознать ограниченность этого мира, связаны незримой нитью. Именно ограниченность мира ведет его к гибели. Пора шагнуть за горизонт. Это могут сделать только волки. Ведь мы оба волки, не так ли, Мессинг?
Я ошарашено взглянул на фюрера. Тот простецки улыбнулся и пояснил.
— Кажется, Вайскруфт называет вас Вольфи, что означает «волчонок»? — спросил Гитлер.
Я кивнул.
— Вот видите. Моей партийной кличкой в середине двадцатых было «Вольф», так что если вы волчонок, то я волк.
Простите, товарищи, не я один поддался искушению.
Не я один…
Сейчас трудно восстановить в памяти облик и слова человека, отпечатавшегося в истории как самый отъявленный злодей, но берусь подтвердить, что в те годы в Гитлере не было ничего, что могло бы намекнуть на будущие гекатомбы жертв. Сначала я всеми силами пытался поймать его на лжи.
С высоты четырнадцатого этажа утверждаю — Гитлер не лукавил, говорил что думает. Даже струйки глубоко упрятанной хитренькой задней мысли не проскальзывало в его сознании. Он вовсе не ставил себе цель обаять меня, не пытался выдать скопившуюся в его сердце ненависть за лицемерное желание побрататься. Рассуждая о «горизонте тайны», о наследии предков, о кардинальном решении еврейского вопроса он каждый раз был до конца искренен.
Даже решение «еврейской проблемы», о которой первым заговорил Гитлер, в его понимании выглядело, по меньшей мере, рациональным. Решение касалось исключительно административных мер, ограничения списка государственных должностей, которые могли бы занимать люди (он так и сказал — «люди»), придерживающиеся иудаизма. По сравнению с гонениями в Польше это были если не более мягкие, то более привычные меры.
Это был парадокс и с ним необходимо считаться.
Каюсь, я еще раз предал свой народ, но как я мог не вступить в дискуссию с человеком, намеревавшимся шагнуть за «горизонт» и позвавшего меня за собой.
В Гитлере удивительным образом мешались вопиющая безграмотность недоучки и возвышающий фантазера полет мысли; вызывающая ограниченность немецкого бюргера и прагматическое умение внушить каждому, что нет такого вопроса, на который он не смог бы найти ответ, причем, единственно правильный. Он мог заговорить любого собеседника, и чем более тот был ненавистен ему, тем неукротимее был поток обаяния, который Гитлер изливал на его голову.
Как хотите, так и понимайте! Мое мнение — мнение Мессинга! — Гитлер был выдающийся мистик. Его уверенность в своей правоте поражала, восхищала, убаюкивала, заставляла признать — наверное, этот парень лучше нас с тобой знает, как добиться лучшей доли. Вот пусть и принимается за дело.
Это касается не только немцев, но всех тех, кто, либо из-за корыстных интересов, либо по причине отвращения к другим, либо в надежде натравить его на большевиков, позволил ему окончательно поверить в себя.
В те годы не было более решительного борца за мир, чем Адольф Гитлер. Угрожая войной, он постоянно твердил о мире. Условия, которые выдвигались при этом, казались вполне разумными. Он требовал для своей страны достойного места под солнцем — возвращения Рейнской зоны, иначе Германия окончательно лишится куска хлеба; объединение соотечественников — они страдают под чужим игом. Я подтверждаю, в Силезии так и было. [49] Его требования минимального паритета в средствах обороны никак нельзя было назвать безумными. Все, даже Сталин, подозревали его в чем угодно, но только не в отсутствии рационального «горизонта». Кому из сильных мира сего могло прийти в голову, что человек, владеющий восьмьюдесятью миллионами подданных, отважится броситься в схватку с миллиардом? Лишь со временем мне стала понятна подноготная этого незаурядного и в тоже время удивительно ограниченного человека. С детства приучив себя искать в каждом деле некую таинственную подоплеку — биологическую ли, национальную, социальную, — он после десятилетия триумфа уверовал, что ему доступно лицезрение, а затем и власть над этой самой незримой сутью. Он уверил себя — раз провидение на его стороне, значит, он владеет рецептом. Следовательно, он способен видеть дальше и глубже, чем другие.
49
Примерно в то же время (апрель 1920 года), когда Польша без объявления войны напала на Советскую Россию, вновь образованное государство вело войну и против побежденной Германии за Верхнюю Силезию. В октябре 1921 года решением Лиги Наций две трети Верхней Силезии были переданы Польше. Германия была вынуждена согласиться с этим решением. В 1922 году Германия пришлось отказаться и от своей части этой области.
Его ошибка в том, что он вообразил, что существует одинрецепт и, причем, единственный, а ведь мудрым может считаться только тот, кто способен сочетать минус с плюсом. Гитлер все поставил на одну карту, как нередко случается с теми, кто пытается возобладать над судьбой, а точнее над подчинившими его «измами», кто необдуманно пытается сам стать «измом», не понимая, что тем самым он сам становится отменно вкусным блюдом для этих незримых сущностей.
Что касается астрологии, Гитлер резко отрицательно относился к наукообразным пророчествам по звездам. Он не то, чтобы не доверял гороскопам, но относился к ним с подозрением, не без основания полагая, что попасть под власть прогноза легко, а освободиться от него трудно.
Впрочем, об этом после. Более распространяться на эту тему не буду, а перейду прямо к обращенному ко мне предложению фюрера послужить Германии — стране (он не сказал родине — sic! [50] ), воспитавшей меня, поспособствовавшей обрести ментальную силу.
Еще не прокричал новозаветный петух, как я во второй раз совершил предательство — попросил время подумать.
Что касается письма Пилсудского, он равнодушно обронил, что в самом ближайшем будущем даст ответ вождю польского народа, а до той поры он, Адольф Гитлер, в полном моем распоряжении.
50
Sic ( лат.) — так.
Присутствовавший на встрече Вайскруфт и бровью не повел, а я растаял и в третий раз ответил любезностью на любезность. Мессинг неосторожно предупредил господина Гитлера, что в конце декабря того ждет несчастье, так что пусть он будет осторожен в выборе еды. Гитлер попросил уточнить, что я имею в виду, но мне нечего было добавить. Я повторил, чтобы он проявил осторожность, посещая общественные места.
— В меня будут стрелять? — спросил он.
— Не знаю. Прогноз связан с пищей, точнее с местом приема пищи.