Волга впадает в Гудзон
Шрифт:
Дубинский уже знал, что неудачливого киллера схватили прямо на месте преступления — не без помощи мансуровских телохранителей, что в качестве улики имеется орудие покушения — нож. Он очень надеялся на то, что «незахватанный».
Кабинет Павленко, как выяснилось, располагался под лестничным пролетом: незаметная дверца вела в довольно просторную и уютную комнату с мягким, недорогим ковром на полу, неброским длинным диваном, встроенным в стену сейфом, столом и двумя стульями. Главное — никаких тебе дурацких зеркал!
— Игорь, — Дубинский задержался
— Ладно, сам с этим отморозком поговорю. — Игорь вдруг хитро улыбнулся и подмигнул Владимиру Владимировичу: — Надеешься, кому-нибудь другому дельце достанется? И не мечтай! Ставлю сто баксов — тебе же и навесят!
— Типун тебе сам знаешь куда, — буркнул Дубинский. — Что у нас, следователей, что ли, мало? По-моему, вполне хватает…
— Так как насчет ста баксов?
— Пошел ты знаешь куда!
Дубинский захлопнул дверь, едва не прищемив Калине нос. Тот раскусил его совершенно точно: не всякое дело из тех, на которые приходится выезжать во время дежурства, с неизбежностью попадает затем к выезжавшему. Так что надежда отбояриться от этого, как ни верти, покушения теоретически существовала…
— Чаю или кофе хотите? — робко поинтересовался Павленко.
— А покрепче у вас ничего не найдется? — Володя усмехнулся и, немного поколебавшись, присел к столу. — Ладно, шучу я… Давай-ка изложи для начала коротко, что тут стряслось…
Спустя минут пять, отметив, насколько и впрямь кратким и четким может быть бывший майор, если на него не орать дурным голосом, Дубинский уже был в курсе произошедшего. Павленко, завершив рассказ, открыл один из ящиков письменного стола и извлек пластиковый пакет, который со скромным видом выложил перед Владимиром:
— Вот… орудие, так сказать… Не беспокойтесь, никто, кроме этого психа, не притрагивался, я успел предупредить, чтобы не захватали.
Именно в этот момент Дубинский и ощутил первую искорку интереса к столь странному, можно сказать, дилетантскому покушению на Мансурова. Он осторожно пододвинул к себе пакет и пристально уставился на необычной формы кинжал, только чудом, по словам Павленко, не достигший своей смертоносной цели.
Это был именно кинжал, да еще какой! Острый, как бритва, длинный, сверкающий грозной сталью и… явно старинной ручкой, отделанной черненым серебром с каким-то затейливым орнаментом. Присмотревшись, он увидел еще одну особенность — едва заметный тоненький желобок, идущий вдоль лезвия: по сравнению с остальной поверхностью желобок выглядел более тусклым.
— Вот и я о том же, — обронил немного осмелевший Павленко. — Вы в холодном оружии разбираетесь?
— Не то чтобы очень, — признался Володя, — но вижу, что штуковина вроде бы старинная.
— Думаю, Испания, конец девятнадцатого века. — Тон у бывшего майора сделался несколько извиняющимся. — Я, знаете ли, когда-то интересовался, когда еще пацаном был. Конечно, могу и ошибаться… Штука в том, что с этим психом подобная вещица ну никак не вяжется…
— Слушай, ты уже во второй раз назвал его психом, — Володя с некоторым усилием оторвал взгляд от кинжала, — он что, правда под психа косит?
Павленко пожал плечами, а Дубинский, прихватив пакет с кинжалом, поднялся:
— Пойду-ка все же взгляну на него. Куда вы его затолкали?
Пойманного киллера поместили в комнате охраны — возле выхода из клуба. И, едва взглянув на худосочного, стриженого парня с пустыми, какими-то почти белыми глазами, Дубинский понял, почему бывший майор назвал его психом и заговорил о несовместимости убийцы с орудием убийства.
Весь прикид парня состоял из неопределенного цвета рубахи без пуговиц и вытертых до дыр джинсов явно не его размера, державшихся на нем исключительно за счет просунутой вместо ремня бельевой веревки. На ногах — раздолбанные кроссовки, а единственный контраст всему этому — валявшаяся на полу новенькая и совершенно точно недешевая красно-синяя куртка…
При появлении Владимира Калина, очевидно пытавшийся хоть что-то вытянуть из «киллера», вскочил и, глянув на него, пожал плечами:
— Вот, товарищ следователь, ваньку валяем, под дурака косим…
Дубинский внимательно посмотрел в угрюмое лицо парня с царапиной на лбу, замазанной зеленкой, на его пустой, устремленный в никуда взгляд и кивнул Калине:
— Можете увозить, завтра разберемся. Выяснили, как он сюда попал?
— Все клянутся, божатся, что через центральный вход не проходил. Да и не пустили бы его… такого… С обслугой еще не успели побеседовать, а гостей сегодня почти не было…
— А хозяина вашего почему не видно? — Дубинский повернулся к Павленко.
— Наш генеральный вместе с менеджером уехали еще до того, как все это… — Павленко неопределенно повел рукой. — Сразу же после того, как встреча завершилась, спешили куда-то… День у нас сегодня из-за этой встречи негостевой…
Он виновато посмотрел на Владимира.
— И что, до сих пор никому в голову не пришло с ним связаться?
— Так у обоих телефоны отключены… И дома их нет…
— По девочкам, что ли, рванули? — усмехнулся Калина.
Павленко покраснел и пожал плечами.
— Ладно, веселиться будем в другой раз, — строго поглядел на Игоря Владимир, который терпеть не мог шуток ниже пояса. — Этого, как я сказал, увозите, опрос сотрудников продолжайте, когда закончите, жду вас в кабинете майора, кое-что, товарищ Калина, нам с вами нужно будет обсудить, как говорится, не сходя с места…
Никаких результатов опрос сотрудников — это выяснилось где-то около полуночи — не принес: никто не желал признаваться не только в том, что провел в клуб «психа», но даже в том, что видел его издали.