Волгины
Шрифт:
Таня обняла подругу за плечо.
— А ты представь, Тамара, что это на войне. И если бы тебе приказали сейчас идти дальше, пошла бы?
Тамара ответила плаксивым голосом:
— Откуда я знаю: пошла бы я или нет? Войну я только по кино да по книжкам знаю.
К девушкам подошел Петр Ефимович, внимательно-ласково вгляделся в потемневшие обветренные девичьи лица.
— Ну, девчатки, первая половина задания выполнена вами хорошо. Даже не ожидал. — Петр Ефимович обернулся
— Не буду, — беспомощно улыбнулась Таня, стараясь изо всех сил сохранить бодрый вид.
— Ну, то-то… А то все норовила бегом да взапуски. И не пыжься, не задирай голову. Все равно вижу — устала. Ну, ничего, девушки, — отечески мягко добавил Петр Ефимович. — За ночь ножки поспят, отдохнут, а завтра сами домой побегут. Молодцы! Не отстали от ребят. Теперь марш на отдых. И если увижу, кто по станице будет разгуливать, лыжи завтра отниму и заставлю пешком домой идти. Прошу не проспать сигнал. Сбор по трубе здесь же в девять ноль-ноль… — И, пожелав лыжницам спокойной ночи, Петр Ефимович удалился.
Забыв о Тамаре и о том, где находится, Таня ищуще и беспокойно вглядывалась в группки расходившихся по квартирам лыжников.
«Но где же он? Где?» — думала Таня, все больше беспокоясь, что Юрий не подойдет и не скажет того, что хотел сказать…
Он подошел внезапно, словно вынырнул из-под земли.
Таня сразу приняла безучастный вид. Тамара жалобно захныкала:
— Ой, я не могу больше, Юрий Николаевич, что же не идет за нами председатель? Куда он ушел? Где вы расположились?
— Наша группа в Доме колхозника… Там, за углом, — ответил Юрий. — А вы? — спросил он Таню.
— Мы у председателя, — тихо ответила Таня и отвернулась.
Подошел Виктор.
— Ты где ночевать будешь? — обратилась она к нему, — Мы прямо заждались. Я спать хочу ужасно. — И она нарочито громко зевнула.
— Где я ночую? — весело переспросил Виктор. — Я хорошо устроился, сестричка. У меня всегда все в порядке. По-военному. — Он неопределенно махнул рукой. Глаза его как-то особенно весело блеснули. Только теперь Таня заметила поджидавшую невдалеке Валю.
— Спокойной ночи, Танюша! Утром я прибегу будить тебя, — тем же притворно-небрежным и веселым голосом проговорил Виктор и пошел.
Таня видела, как Валя быстро пошла ему навстречу. Две фигуры слились и пошли вдоль улицы, расплываясь в серебряном сиянии месяца.
«Она ожидала его. Они будут вместе», — подумала Таня, и ревнивое чувство шевельнулось в ней.
В эту минуту подошел председатель.
— Где вы тут, девчата? Извиняйте, дела задержали меня в совете. Айда ко мне!
Таня обернулась к Юрию. Он серьезно и, как показалось ей, печально и просительно смотрел на нее.
— Я провожу вас, — сказал Юрий.
— Не нужно, — всем существом чувствуя приближение какой-то важной минуты, испуганно попросила Таня. — Мы дойдем сами.
— Дайте мне ваши лыжи… и ваши… — обернулся он к еле двигавшей ногами Тамаре и, отобрав у девушек лыжи, молча пошел рядом.
Председатель о чем-то весело рассказывал всю дорогу, но Таня не слушала его.
У калитки председательского дома Юрий передал лыжи Тамаре, задержал Таню, не выпуская ее руки.
— Одну минутку… — тихо и настойчиво проговорил он. — Одно слово… Только одно слово.
Юрий подождал, пока председатель и Тамара скроются за калиткой, глубоко вздохнул, словно перед тем, как нырнуть.
— Вы можете рассердиться, прогнать меня, но… я шел сюда затем, чтобы сказать вам это слово… — глухим голосом заговорил он.
— Какое? — чуть — слышно спросила Таня.
— Я люблю вас, — тихо и раздельно произнес Юрий. — Вот и все, что я хотел сказать.
Приблизив к нему озаренное лунным светом, неузнаваемо похорошевшее лицо, Таня спросила строго:
— Это правда, Юра?
— Правда, — как-то слишком просто ответил Юрий и протянул к ней руки, но она отстранила их.
Он робко глядел на нее, а она уставила неподвижный взгляд куда-то в сверкающую лунным блеском высь, молчала. Луна поднялась еще выше: она стала совсем белой, как серебро, и снежное займище, отполированная поверхность закованной в лед реки отсвечивали под ее лучами, как слегка замутненное зеркало.
— Пройдемся немного по улице. Просто стыдно спать в такую ночь, — неуверенно предложил Юрий.
Таня больше не противилась, забыв об усталости, обо всем на свете.
Они медленно пошли вдоль светлой, как днем, улицы, между безмолвных станичных хат, к белеющей на пригорке старой церкви. Снег громко скрипел под ногами.
— Вам холодно? — спросил Юрий и, взяв ее руки в шерстяных детских варежках, стал отогревать их своим дыханием.
Таня не отнимала их, шла молча.
Вдруг она остановилась.
— Юра, вы представляете себе, как серьезно, и важно то, что вы сказали?..
Юрий робко вздохнул.
— Да, представляю… И понимаю. Я скажу больше. Я хочу, чтобы вы были моей женой, моим другом навеки…
Юрий говорил теперь спокойно, деловито, и это спокойствие почему-то пугало Таню.
Она отняла свои руки, пошла быстрее.
Юрий догнал ее, обнял.
— Ведь я серьезно, Таня… Милая. Клянусь тебе…
— Серьезно? — Она приблизила к нему свое странно суровое лицо. — И вы всегда будете любить меня?