Волгины
Шрифт:
«Надо затормозить… Э, да все равно!» — подумала Таня и нажала влево, чтобы обогнуть куст. И вдруг перед ее главами распахнулась затянутая голубой тенью пустота, и жуткое и в то же время сладкое чувство, какое бывает при падении качелей вниз, сжало ее сердце…
Резкий толчок подбросил ее, как мяч, затем ноги с лыжами снова куда-то провалились, снежный вихрь окутал ее, и она покатилась вниз вместе с рыхлыми комьями сыпучего шелестящего снега…
Она не сопротивлялась падению, не чувствовала боли
Наконец она разлепила запорошенные снегом глаза, увидела терновый куст, потянулась к нему рукой и захохотала. И в ту же минуту над ней склонилось испуганное, бледное лицо Юрия.
— Вы не ушиблись? — тяжело дыша, спросил он. — Давайте руки!
— Не трогайте меня: я сама, — отфыркиваясь, ответила Таня.
Но он уже схватил ее подмышки, потянул из сугроба. Она не сопротивлялась. Двое лыжников стояли на краю обрыва и что-то кричали, размахивая руками. В одном из них Таня узнала Виктора.
— Цела? — крикнул Виктор и прыгнул вниз.
— Цела! Даже лыжи целы! — ответил Юрий, и в голосе его Таня услышала радость. — Не ходите сюда, увязнете. Я ее сам вытащу. Скажите же, как ваши ноги? — спросил он, близко наклоняясь к Тане и тревожно заглядывая ей в глаза. — Ох, и достанется же вам от Петра Ефимыча!
— А кто такой Петр Ефимыч?
— Командир нашей колонны.
Юрий отстегнул от Таниных ног чудом уцелевшие лыжи, ловким взмахом выбросил их наверх. Потом он легко поднял Таню и понес. Она невольно ухватилась за его твердую шею и совсем близко увидела его покрасневшее лицо. Мелкие капельки растаявшего снега блестели на подбородке Юрия.
— Пустите же, — сердито прошептала Таня, пытаясь стать на ноги. — Пустите. Я совсем не ушиблась.
Но Юрий крепко прижал ее к себе, покачиваясь, увязая по пояс в снегу. Левая рука его сжимала ее ноги у коленей, правая лежала подмышкой, касаясь груди. Таня ощутила новое, еще не испытанное, смешанное со страхом, пронизывающее чувство и закрыла глаза.
Не выпуская ноши, Юрий закинул ногу, словно на высокую ступеньку крутой лестницы, и крикнул Виктору:
— Дайте руку! — и когда тот протянул руку, качнулся вперед, поймал ее, вскарабкался на сугроб. — Все в порядке. Получайте вашу сестру.
Таня стояла на гребне гулкого, как мост, покрытого твердой коркой сугроба, отряхиваясь от снега.
— Главное — ноги… Ноги целы? — помогая сестре, запыхавшись, спрашивал Виктор.
— Как видишь, стою, — ответила Таня и засмеялась.
— Безобразие! — гневно крикнул Виктор. — Что выдумала!..
— Где мои лыжи? — спросила Таня.
— Твои лыжи и все остальное в порядке, а с тобой будет особый разговор! — с возмущением сказал Виктор. — У нас, в армии, за такие фортели под арест сажают.
— Ну и сажай. Тоже мне — командир! — фыркнула Таня. — Если бы вы видели, как я летела, — тоном, которым рассказывают о подвиге, говорила она. — Это был первый прыжок в моей жизни.
— Дурацкий прыжок! — негодующе заключил Виктор.
Юрий укоризненно смотрел на Таню.
— Витенька, не сердись. Ну, пожалуйста… — ласкалась она к брату, попрежнему весело и озорно блестя глазами.
Виктор дернул ее за выбившийся из-под шапочки русый вихор.
— Эх, глупая. Свернула бы шею… Теперь живо! Нужно догонять колонну.
Таня нахмурилась. Чувствуя легкую, тупую боль в левой коленке, стараясь не прихрамывать, она подошла к краю обрыва, заглянула вниз. Сердце ее захолонуло от двадцатиметровой высоты. Теперь было видно: ее падение задержал куст терна, черневший у самого края каменного, величиной в трехэтажный дом выступа. Если бы не куст, она полетела бы на дно оврага, и кто знает, чем бы это могло кончиться.
— Скажи спасибо, что здесь много снегу, — сказал Виктор. — Ты можешь идти?
— Ты же видишь, я нисколько не ушиблась.
«Он прыгнул за мной в эту пропасть», — с гордостью и восхищением подумала Таня и, все еще полная ощущением сильных рук Юрия и затаенной радостью, оглянулась. Лыжный отряд спускался в балку правее, на расстоянии полукилометра.
Виктор скомандовал:
— А теперь за мной! Марш!
Делая саженные броски, он заскользил вдоль обрыва. Таня двинулась за ним, чуть поотстав.
С ней поровнялся Юрий.
— Я вас забыла поблагодарить, — проговорила Таня, скосив на него озорной взгляд.
— Я очень испугался за вас. Ведь тут немудрено сломать ноги. Я давно знаю этот овраг… Я же вам кричал… — словно оправдываясь, сказал он.
— Я не слышала, — не умеряя шага, ответила Таня.
— Вы прыгали когда-нибудь на лыжах? — спросил Юрий.
— Никогда в жизни.
— Не понимаю. Зачем же рисковать?
— Я не люблю ходить тихо на лыжах и коньках. Мне надоели эти интервалы… Терпеть не могу, — тряхнув головой, покривила губы Таня. — Кроме того, вы меня обидели…
— Я вас обидел? — испуганно спросил Юрий и, как бы потеряв равновесие, подался туловищем назад.
— Да, обидели… Сегодня утром… Вы даже не поздоровались со мной…
— Танюша, извините. Я опоздал и прибежал в самую последнюю минуту. Но если бы вы знали…
— Скорей вы там! — обернулся бежавший впереди Виктор. — Иначе мы не догоним. Таня, не отвлекайся разговорами.
Таня повернула к Юрию раскрасневшееся, со снежными пылинками на ресницах и на растрепавшихся кудрях лицо.