Волгины
Шрифт:
— Да, я говорю об осеннем севе, — подтвердил Павел.
— Прежде всего разрешите задать вопрос, — вмешался главный инженер, худощавый, с впалыми щеками и недоверчиво-настороженными глазами. — Очень важно знать реальную обстановку. Наш совхоз стал каким-то проходным пунктом. Нас буквально забили скотом и имуществом. Создается такое впечатление, будто мы завтра тоже должны сниматься. Эвакуированные рассказывают ужасные вещи, а это нервирует людей и дурно отражается на работе.
Главный
Он всегда стремился выложить перед Павлом как можно больше вопросов, и всегда они выглядели в его освещении чрезвычайно мрачными.
— У нас нет, по существу, тракторного парка. Чуть ли не все тракторы мы отправили на Алтай на подмогу, а они там и застряли. Когда же мы их теперь получим? И машины мобилизованы. Где мы возьмем тракторы? А трактористы? Где они? — все больше волнуясь, словно выстреливал свои вопросы главный инженер.
— Вот для обсуждения этих вопросов я и пригласил вас, — оказал Павел. — И не будем забегать вперед. Прежде всего мы должны освоить в эту кампанию всю площадь озимых. Это — первая задача.
— Так, — спокойно кивнул Иосиф Лукич.
— Это должно быть выполнено при любых условиях. Таково указание партии и правительства, имы должны найти все недостающее, а не разводить беспомощно руками, — покосился Павел на главного инженера.
Старший агроном совершенно спокойно, а главный инженер озадаченно смотрели на директора.
— В каком состоянии у вас посевные агрегаты? — спросил Павел главного инженера.
— Агрегаты готовы. Но у нас всего десять тракторов. Как видите, в четыре раза меньше, чем было. И я боюсь…
— А вы не бойтесь, — перебил Павел, сдвигая выцветшие брови. — Эвакуированными из других совхозов тракторами не интересовались?
Главный инженер нерешительно покачал головой.
— Боюсь, что их растеряли по дорогам за неимением горючего. И кто их будет искать…
— Как «кто»? Авы? Мы будем искать. — Толстое лицо Павла побагровело от волнения. — Я ехал сюда и видел на дорогах «хэтэзэ». Сегодня же снарядите двух наиболее расторопных трактористов, и пусть они со своими «челябинцами» объедут главную дорогу — до соседа, дальше не надо. Все, что попадется, пусть тащат сюда. Если вы этого не сделаете, я сам сяду на трактор и поеду, — сощурил глаза Павел.
— Это не выход, — пробормотал инженер.
— В чем же выход? — с трудом сдерживаясь, чтобы не повышать голоса, спросил Павел. — Кто вам даст сейчас новые тракторы?
— Хорошо. Я сегодня же пошлю трактористов, — поспешно ответил главный инженер.
Павел продолжал строго, тоном, не терпящим возражения:
— Запомните, Владимир Александрович, сейчас не может быть речи о том, что возможно и что невозможно. Неужели вы успокоились бы на десятке тракторов и не додумались бы посмотреть, что привезли с собой другие хозяйства? Учтите: мы должны управиться как можно быстрее. У меня все. Вечером приходите на совещание управляющих. Продумайте вопросы…
Старший агроном и главный инженер встали.
— Вы, Иосиф Лукич, останьтесь, — попросил Павел. — Поедете со мной смотреть пары.
Когда главный инженер ушел, Павел, все еще хмурясь, сказал:
— Когда я научу нашего инженера быть более расторопным и решительным? «Боюсь» да «сомневаюсь» или еще что-нибудь в этом роде только и слышишь. Привык работать в белых рукавичках.
— Трудновато ему, — вздохнул Иосиф Лукич. Избалован наш Владимир Александрович. Техники у него было много, всего хватало.
— Пора уже привыкнуть, — возмущенно гудел Павел. — Я вижу, новые методы работы совсем не восприняты этим человеком. Он все еще живет мирными настроениями. Но нянчиться с такими специалистами мы не будем. Никто нам не позволит.
Иосиф Лукич только вздыхал, пожимая плечами.
Главный инженер поджидал старшего агронома у входа в контору. Сухие губы его подергивались.
— За что он опять на меня набросился? За что? — пожаловался он дрожащим голосом.
— Кто? Каким образом? — рассеянно спросил Иосиф Лукич.
— Да директор… Вы же слышали.
— Ах, вы все о том же, Владимир Александрович. И охота вам… в такое время…
— Нет, это уже вошло в систему. Я не могу с этим мириться. Не могу, — замахал руками главный инженер. — Зачем он приписывает мне нераспорядительность? Ведь это невыносимо. Разве я не понимаю, что план надо выполнять?.. Зачем он старается всегда представить меня в ваших глазах в таком свете.
— Вы слишком мнительны, Владимир Александрович, — сказал Иосиф Лукич. — Но надо признать — директор во многом прав.
— Вот видите! Вот видите! Он уже и вас вооружил против меня. А я знаю: ему нужны кадры только повинующиеся, а не рассуждающие. Машины и люди для него одно и то же. Толстокожий человек! Грубиян!
— Резко, по неубедительно, — усмехнулся Иосиф Лукич, — И какое это имеет отношение к предстоящему севу? В чем, по-вашему, неправ директор?
— Во многом. Мы будем сеять на быках, без агрегатов, без людей. Вот увидите.
— Ну, это еще покажет жизнь, Владимир Александрович. Нам все-таки придется посеять агрегатами шесть тысяч гектаров.