Волхв
Шрифт:
— Здрав буде, воин, — старший в пятерке приложил ладонь к груди. — Куда движешься?
Дубинин замер в двух шагах от лошадей и тоже коротко поклонился:
— Домой в город иду, навещал товарища по делам в слободе.
— Увольнительная, конечно, имеется?
— Само собой, — Никита забрался во внутренний карман кафтана. — Читать будете?
Старший мельком глянул на подписанную бересту и улыбнулся:
— Зачем нам читать? И так видим — дружинник княжий по делам ходил. Что хоть за дела? Важные, или так ноги бил по пустякам?
— До кузнеца ходил. Наконечники заказывал именные. А то князь за ворога не платит, если не докажешь,
Гораки хмыкнули почти одновременно и Никита насторожился. Старший из бойцов придержал заперебиравшую копытами кобылу:
— До Вавилы?
— До него.
— Не видать тебе, похоже, наконечников.
— Это почему?
Они переглянулись, и Дубинин почувствовал, как дрогнула жилка, удерживающая веко. Чтобы они не заметили волнения, он провел ладошками по лицу.
— По его душу мы. Никифор послал, привести. Какие-то вопросы задать хочет, видать. Хоть денег-то не оставил ему?
Никита стушевался. Опустив лицо, он пробормотал что-то вроде «Ничего не оставил, удачи вам» и, не удосужившись даже попрощаться, обогнул лошадей. Уже удаляясь, он услышал недоуменный возглас кого-то из гораков: «Что это он, за наконечники расстроился что ли?» Дальше слушать воинов чужой страны он не захотел и прибавил шаг.
Дойдя до первого поворота по тропинке, он обернулся. Всадники уже скрылись за деревьями. Для верности он вышел на середину дороги и заглянул назад. Видимо они ушли гораздо дальше, чем он мог разглядеть. Сырой лес вяло шумел, тяжелые ветки сосен, пропитанные влагой, слегка покачивались под напором крепкого ветра. К вечеру на землю опустился туман, впрочем, Дубинин только сейчас его разглядел.
— Ну, что ж, это нам на руку, — Никита пригнулся и нырнул в ближайшие кусты жимолости.
Нет, он не отдаст им Вавилу. Никита слишком хорошо знал, чем заканчиваются такие вызовы на беседу к протоиерею.
Опередить конный отряд, хоть и передвигающийся шагом, оказалось не так легко, как поначалу показалось Дубинину. Он шагал уже вторую весту, а если и опередил гораков, то всего на немного. Передвигаться в сыром лесу по напитанными влагой мхам, проваливающимися под ногами, и отсыревшим гнилым стволам, наваленным по всему протяжению вдоль дороги, намного сложней, что по ворге, хоть и сырой. Дубинин не успевал. Он начал отдавать себе отчет в этом на исходе второй версты, когда до первого забора слободы оставалось всего саженей триста. И тут он увидел белесый затылок, явно принадлежащий мальчишке и над ним склонившуюся конскую морду. Жеребец пытался захватить торчащий хохол на его затылке. Мальчишка возмущенно вскинул голову, чтобы отогнать приставучего коня и увидел замершего взрослого человека. В его глазах коротко мелькнул страх, но мальчишка тут же с ним справился. Он подтянул руку к затылку и, разглядывая и узнавая Никиту, успокоился и уже без волнения пригладил торчащий хохол. Конь сразу отвернулся и потянул губами нитку мха, свисавшую с покосившейся березки.
— Здравы будете, — мальчишка поднялся и отряхнул колени.
Никита тоже узнал паренька — это он разговаривал с Вавилой совсем недавно, и даже вспомнил его фамилию — Прохоров. Никите некогда было задумываться о том, что он тут делает.
— Тебя как звать?
— Гаврила.
— Меня помнишь?
— Ты давеча с Вавилой шел. И раньше тебя видел — дружок егошний.
— Правильно. Спасать надо кузнеца — отряд гораков за ним идет из города. Я их саженей на двадцать обогнал, не больше.
— По тропе что ли идут? — парень прогнал выражение растерянности с лица, и оно сразу стало по-взрослому сосредоточенным и упрямым.
— Конечно, по тропе, — Никита подумал, что такому мальчишке он без сомнения доверил бы самое серьезное дело.
— Успеешь предупредить?
— Предупредить? — Гаврила пару мгновений подумал. — А то.
Он подтянул жеребца за повод и одним движением, оттолкнувшись ногой от провисшей березки, запрыгнул на круп жеребца, на котором не было седла.
— Скажи ему, что Никиту видел, дружинника, и пусть отправляется туда, куда он собирался.
— Добре, — мальчишка стеганул коня приготовленной хворостиной, и жеребец споро пошел по еле видимой тропке натоптанной конскими копытами. Похоже, Гаврила приезжал сюда уже не раз.
Никита невольно заинтересовался, чем же он здесь, в глуши, мог заниматься. Он перешагнул поваленное дерево и склонился над тем местом, где застал мальчика. «Ага, дерн немного поврежден». Дубинин подсунул под него руку и легко отвалили целый пласт толстого мха. Из углубления выглядывал свернутый тюк бычьей кожи. «А… хулиганить, так хулиганить», — он махнул рукой и развернул кожу. В его руках оказалась толстая книга из скрепленных между собой деревянных дощечек. Никита разглядел на крайней нацарапанные линии глаголицы. Он склонил голову на бок:
— Книга бога нашего Велеса…
Улыбнувшись, он завернул книгу, как была, опустил ее в углубление и завалил мхом. Нужно спешить. Чтобы снять с себя все возможные подозрения, он должен вернуться в город, как и планировал, до полуночи. Никита развернулся и зашагал по направлению к городу, постепенно выворачивая на дорогу.
Сумерки сгущались. Туманное облако повисло над лесом и словно полило молоком уходящую в его глубины тропинку. Никита бежал. Дыхание давно сбилось, но он старался не обращать внимание на хрипы, вырывающиеся из надсаженного горла. Скоро гораки, не найдя кузнеца дома, повернут обратно, и ему кровь из носа надо к этому времени хотя бы подходить к городским стенам.
Когда тропинка вывернула из леса на сумрачный берег речки, Никита перешел на шаг — здесь его уже могли увидеть с городских стен. Град поднимался впереди заостренными бревнами высокого тына и толстыми башнями по углам. Потихоньку дыхание успокоилось. Он вытер рукавом вспотевшее лицо. Не следует показывать стражникам у ворот свою усталость.
Уже приблизившись к массивным створкам на расстояние прямой видимости, он разглядел, что сюда же, только с другой стороны направляется большой отряд дружинников, человек пятнадцать. Он узнал всех — это те самые два десятка, ушедшие неделю назад на какое-то секретное задание. Впереди понуро вышагивал Тагр. Остальные бойцы тоже двигались тяжело. Носилки, видимо с раненными, оттягивали руки восьмерым бойцам. Встревоженный Никита тут же прибавил шаг — кого же из дружинников покалечили?
К воротам отряд и Дубинин подошли почти одновременно. Дружинники с трудом опустили носилки на землю — видно, руки плохо слушались. Створка уже поднималась, и оттуда выскакивали вооруженные воины — товарищи из княжеской дружины. Вокруг бойцов сразу поднялась суета: кто-то спрашивал, кто-то отвечал, легкий гам занялся у вечерних ворот. Никита приблизился к своему знакомому — Тимохе, который присел прямо у носилок на землю.
— Здорово, Тимка.
Тот поднял помятое лицо:
— А, это ты, Никита. Здоров будь.