Волк 5: Лихие 90-е
Шрифт:
На охране объекта пьянство тоже не приведёт ни к чему хорошему, ведь здесь есть огнестрельное оружие. И если на смене ещё хоть кто-то может следить, чтобы товарищ не напился, то в общаге этого контроля нет. А там вполне можно спьяну встрять в разборки с местными. С этим надо работать и не допускать, чтобы случилось, даже одного раза достаточно, чтобы вся контора влетела в неприятности.
Но я уже на этом собаку съел, поэтому и посвещал вопросу столько времени. Посетил общагу, там никто после смены не пил, и это хорошо. Всё-таки большинство сотрудников —
Об этом всём я и говорил с Лёней Лесняковым и Денисом Машуковым, как старшими смен, а ещё с Женей и Славой, как с замами, ответственными за работу охраны на комбинате. Двойной контроль, Лёня и Денис — мужики прошареные и будут следить за порядком, а Женя и Слава пользовались авторитетом среди ровесников и сослуживцев, их будут слушать. Это работает лучше, чем уговоры и угрозы уволить со стороны начальства.
Ну и среди смен на вахте тоже буду выделять старших, кто надёжный и серьёзный, и кого уважают. Не буду же я сам проверять каждого из трёх десятков сотрудников, потом же их будет ещё больше. Надо эту иерархию организовывать сразу, пока только начали и все ошибки легко увидеть и исправить.
На обед пошли в знакомую нам столовую, которая была в посёлке недалеко от комбината. Сегодня на выбор был плов с говядиной или макароны с котлетой, первого не было, суп не варили. Кроме нас здесь никого, только за стойкой стояла хозяйка, принимающая заказы. Из подсобки играла песня «Ветер знает где меня искать» группы Браво.
— Вот такая вот система, — произнёс я, заканчивая рассказывать свои наблюдения.
— Так понятно, всё как везде, — Лёня пожал плечами, накручивая макароны на вилку. Перед ним стояла большая бутылка кетчупа Довгань, из которой он обильно залил всё блюдо. — Правда, вахта кончится, приедут и набухаются.
— Я же не буду к ним домой ходить и над душой стоять, это их дело, что они там после работы делают. На работе нельзя, с похмелья оружие брать нельзя, и дурь под запретом, но об этом мы сразу говорили со всеми, когда принимали.
— А что с кафе на трассе решили? — спросил Женя, размешивая сахар в чае. — Которое у Рудского было под охраной. Берём?
— Да, — я отодвинул тарелку, в которой был плов. — Но не в ущерб комбинату. Один человек там будет сидеть, можно за хорошую работу здесь отправлять туда на отдых, чтобы шашлыки ел, там обещали бесплатно давать.
— Пузо отрастят себе, кхе! На шашлыках-то.
— В зал сходят, жирок сгонят, у нас все спортивные. А на точке у хозяина куча родственников сидит, помогут отбиться от алкашей, а если кто наедет, сюда позвонят. Ну, — я взял салфетку со стола. — Платят они неплохо, пост охраны содержать можно. Да и я же говорил вам, что там рядом объект, за которым следит вневедомственная, а я уже со всеми группами реагирования признакомился. Позвоним туда, примчатся за сто баксов. Женя, — коротко глянул на него. — А это обязательно прямо сейчас делать?
— А? — он вздохнул и убрал пистолет, который только что сосредоточенно рассматривал, в карман. — Блин, увлёкся, задумался. Да вот, бракованный один попался, у него сточилось что-то. Два раза может стрельнуть, гадина. И клинит ещё постоянно.
— Как старые ПМы, — с видом знатока сказал Лёня. — Надо возвращать, сам не чини, а то ещё на нас пожалуются, что мы сломали.
— Надо всё отстрелять ещё раз, — я поправил кобуру. — Ружья и пистолеты, чтобы сюрпризов не было. Завтра другие пушки возьми, из которых ещё не стреляли. Если ещё какой косячный, лучше сразу узнать.
— Отстреливали же уже, — Женя пожал плечами. — Но привезём. С ружей же ещё не стреляли.
Говорить в последнее время могли только про работу, она сейчас занимала всех, обсудить что-то другое времени не было. Закончив с этой темой, перешли на другую. Лёня сказал про обувь, что закупленные берцы неудобные.
— Мужики в патруле жалуются, что натирают в кровь, твёрдые слишком. Пока разрешил в кроссовках, лишь бы не яркие. А то я сам в этих наших ментовских полуботинках столько ходил, что походу кость искривилась, — бывший опер засмеялся. — По себе знаю, как обувь ноги калечит.
— Я вообще тогда в армейке дыры скотчем заматывал, — добавил Слава. — Сука, все же хорошие стащили, а нам оставили неликвид.
— Займусь вопросом, — пообещал я. — Закажу партию получше.
Мне этот вопрос был понятен и близок. Сам в первой своей жизни двадцать пять лет ходил в депо неудобных форменных ботинках, из-за которых нарастил мозоли, твёрдые как камень. Так что я был полностью согласен, что надо закупить другую партию обуви, лучше и удобнее, пусть это и обойдётся дороже. И на зиму тоже надо хорошую обувь, зимы у нас суровые, а на улице при минус сорока градусах так просто без тёплой обуви не походишь. Хоть бери унты с мехом.
Вернулись к вечеру. Едва добрались до конторы, как через несколько минут там остановилась старенькая милицейская шестёрка с трещиной на лобовом стекле. Оттуда выскочил толстый капитан, мокрый от пота. Селёзнёв, если не путаю, он работал у Петровича в разрешительной системе. Оказывается, в Чите эту партию пистолетов, которые выдали нам, отстреляли не полностью. Я не удивился, ведь инспектор по вооружению сначала хотел спихнуть нам всякий мусор, только потом выдал новые. Да и бардак там тогда был, чего уж говорить.
— Решим вопрос, — сказал я. — Женя, помоги капитану Селезнёву, покажи пушки.
С лицензионно-разрешительным отделом надо дружить, особенно частной охране. Так что хоть время и было позднее, мы помогли капитану закрыть вопрос. Выдали на меня стволы, отстреляли в пулеуловитель, который капитан привёз с собой, и обещали завтра взять офицера с собой, чтобы он дострелял оставшиеся пушки на комбинате и взял пули. Зато взамен он пообещал нам легко списать эти патроны и выбить новые, когда будем их получать.