Волк 9: Лихие 90-е
Шрифт:
— Могу кое-что подсказать, — он хитро улыбнулся. — Но взамен…
— Комбинат? Ну уж нет. Комбинат наш, и если мы будем делиться им с каждым, от него ничего не останется.
— Зачем мне комбинат? — он развёл руками, улыбаясь, но взгляд стал недовольным. — Он на другом конце страны. Думаю, мы могли бы быть другу полезными и иначе. Но… в качестве аванса расскажу кое-что.
— Аванс значит, что мы уже договорились, — прервал я. — А мы с вами не договаривались ни о чём. Зато я говорил с Кравцовым, и он своё требование отозвал. О чём теперь разговор?
Аванс уже предлагает.
— Ладно, тогда в качестве жеста доброй воли, — уже немного раздражённым голосом сказал он. Всё равно хочет сказать мне что-то. — Кравцов работает с Тренером, но Тренеру это не нравится. Он многим рискует, но взамен почти ничего не получает. Только приходится ему подчиняться, иначе ему многое припомнят. Но однажды он не выдержит.
— Буду знать, — проговорил я. — Если больше ничего…
— Есть вот ещё кое-что.
Он подозвал к себе помощника, и тот передал ему конверт. Из конверта Ванька Магаданский достал снимок и показал мне. На нём засняты два человека, сидящие в ресторане. Один из них Кравцов, второго, блондина с прилизанными волосами, одетого в модный костюм, я не знал, но видел недавно. Это один из замов Белоглазова.
Вот это уже интересно. Ванька уже точно хочет, чтобы я своими руками избавился от его недруга, и даже перестал торговаться. Ох, как он не любит Кравцова.
— Человек из службы безопасности холдинга о чём-то говорит с Кравцовым, — сказал Магаданский, разводя руками. — И хозяева фирмы об этом не знают. Думаю, вы и сами сможете этим воспользоваться. Но если будет интересно продолжить сотрудничество, звоните.
Нет, сотрудничество продолжать не интересно, но что он знает, надо у него выманить. Витька Батумский тогда тоже помалкивал, пока мы его не взяли за горло в сауне.
Я убедился, что никто из приданных нам охранников фотку не видел, и убрал её в карман. Не хватало ещё, чтобы этого блондинчика, который мне сразу не понравился, предупредили. Сделаем ему неожиданный подарок в нужный момент.
На этом разговор закончился, мы распрощались. Недооценивать Ваньку Магаданского не буду, но он явно делает всё, чтобы мы сцепились с Кравцовым. А мне же надо, чтобы они сами грызли друг другу глотки, пока я спокойно готовлюсь к дальнейшим событиям в августе.
Но пока у меня не все карты на руках.
Но до чего же он хитрый. Все они хитрые.
— Все они хитрые, — проговорил я это вслух уже на улице. — Ведь те из них, кто не такие хитрые, давно уже лежат на кладбищах.
— Наверное, — Женя пожал плечами. — Проверить он нас хотел… как там было… так ли страшен волк, как его малюют? Так же, Славян?
— Да как-то так, — отозвался тот, глядя по сторонам.
— И чё думаешь, Волк? Чё дальше?
— Поехали пока Лёню проверим, — сказал я. — И там подумаем. Только на обед ему купить надо чего-нибудь. Он поесть любит, а кормят там так себе. И посуду ему надо привезти, ложку и кружку хотя бы.
— Понял, займусь.
Водитель открыл мне дверь Мерседеса, остальные охранники холдинга, приехавшие вслед за нами аж на двух джипах, расселись по своим машинам. Многовато людей, но с другой стороны, поэтому Ванька Магаданский был таким сговорчивым. А первое впечатление очень важное, да и в Новозаводске я бы в такой ситуации тоже собрал бы всех ветеранов для такой встречи.
У меня было важное преимущество: они мало что знали обо мне, кроме слухов, я же здесь чужой. Вот и не могли понять, что со мной делать, договариваться или стрелять. А стрелять может быть опасно. Впрочем, я и сам мало что знал о них, но выяснял понемногу. И они тоже будут выяснять обо мне всё, Ванька через блатных, Кравцов какими-то другими способами.
Мы остановились, когда попросил Женька. Он выскочил на улицу, забежал в магазин и скоро вернулся с чем-то набитым бумажным пакетом, прижимая его к себе. Пахло свежевыпеченным хлебом.
— В какую больницу увезли Лёню? — спросил я у водителя.
— В третью городскую, — водитель хмыкнул. — Третью гробовую.
— Поехали.
Охрана на входе в больницу долго не хотела нас пускать, требуя явиться вечером и показать пропуск от доктора. Мы едва договорились с ними, в итоге прошли только мы с Женей и Славой втроём, остальные остались у входа.
— У нас больнички получше, — Женя оглядывал облупленные стены с потрескавшейся штукатуркой. — Вроде и Питер, а как-то стрёмно тут. Я в районке в последний раз был в прошлом году, когда меня подстрелили, так там лучше было, чем здесь.
— Помню. Сам там лежал, когда меня Богатов подбил, — Слава усмехнулся.
— Перевезём, если Лёню возить можно, — сказал я. — Или договоримся, чтобы здесь подобрали что-нибудь получше.
Шли по длинному, узкому коридору, ступая по истёртому линолеуму, который то и дело поднимался горкой. Прямо здесь же поставили несколько коек, на которых лежали люди. Один, бородатый мужик бомжеватого вида с торчащими во все стороны волосами, стрельнул у Жени сигаретку и тут же побежал курить.
Мы дошли до поста медсестёр. Две достаточно симпатичные девушки обсуждали между собой какого-то парня со вчерашней тусовки. Я облокотился на стойку, подвинулся ближе и улыбнулся.
— Здравствуйте! А куда поместили Леснякова Леонида? Поступил сегодня с болью в спине.
Одна, рыжая, задумалась и посмотрела в журнал.
— В шестую палату.
— Палата номер шесть, — пробормотал Женя, зыркая в сторону девушек. — Спасибо!
Уже сразу, как зашли, стало понятно, что надо найти палату получше. Окна большие, на улице показалось солнце и сразу начало жарить, а спастись от него было негде.
Лёня лежал на кровати в углу, грустно глядя в потолок, но при виде нас начал подниматься и сразу скривился от боли. На соседней койке храпел толстый дед, укрытый одеялом, остальные смотрели маленький чёрно-белый телевизор, стоящий на тумбочке в углу. На рябящем от «снега» экране показывали рекламу бальзама Биттнера. Антенна на длинном проводе была дотянута до окна и выставлена в форточку.