Волк и голубка
Шрифт:
— Что? В этом убогом домишке? — огрызнулась она.
— Тебя никто не держит. И ни один человек не остановит.
— Никак ты выгоняешь меня, братец? — процедила Гвинет. Вулфгар пожал плечами:
— Просто хотел заверить, что не стану умолять тебя остаться, если ты захочешь нас покинуть.
— Если бы не мой отец, ты нашел бы способ избавиться от меня!
— Верно, — кивнул Вулфгар, язвительно ухмыляясь.
— Что?! Бродячий наемник наконец понял, что быть лордом не так уж выгодно? — ехидно заметила Гвинет. — Должно быть, тебе в самом деле утомительно разбираться
— Иногда я и впрямь устаю. Но уверен, что способен вынести и это бремя, — подчеркнул Вулфгар.
— Бастард пытается доказать, что достоин благородных господ! — презрительно фыркнула Гвинет. — Да это заставит и камни развеселиться!
— Что ты находишь в этом смешного, Гвинет?
Вулфгар улыбнулся и, подойдя к Эйслинн, благоговейно приподнял ее блестящую золотистую прядь. Девушка взглянула на него, и Вулфгар нежно поцеловал локон, лаская ее страстным взглядом.
— Ты, должно быть, считаешь всех нас достойными лишь твоего презрения. Увы, мы всего-навсего люди и, следовательно, несовершенны.
Гвинет, издевательски скривив губы, воззрилась на Эйслинн.
— Некоторые заслуживают большего снисхождения, чем остальные.
— Неужели? — удивился Вулфгар, вздергивая брови. — А я считал, что ты одинаково не уважаешь каждого в этом доме. Кто же удостоился твоего внимания? — Он сделал вид, что задумался, и, положив руку на плечо Эйслинн, разгоряченной и ослабевшей от его близости, поинтересовался: — Может быть, Рагнор? Этот подлец?
Гвинет негодующе выпрямилась.
— Что ты знаешь об истинных рыцарях, рожденных в знатных семьях, жалкий бастард? — отрезала она.
— Очень много, — отозвался Вулфгар. — Я вынужден терпеть оскорбления таких, как Рагнор, с самого детства, и мне прекрасно известны их заносчивость, надменность, дурные манеры. По мне, так они ничего не стоят. Если ты действительно хочешь выбрать стоящего человека, Гвинет, искренне советую тебе заглянуть в его сердце, и тогда увидишь, каков он на самом деле. Ни к чему измерять его достоинства тем, что сделали и что не сделали его предки! Берегись Рагнора, сестра. Предательство у него в характере, и ему не стоит безоглядно доверять.
— Ты просто завидуешь, Вулфгар, — упрекнула Гвинет. Он хмыкнул и провел пальцем по ушку Эйслинн, посылая по телу девушки восхитительный озноб.
— Верь чему хочешь, Гвинет, но не говори потом, что тебя не предупредили.
Гвинет гордо зашагала к двери, но у порога остановилась, окинула их ледяным взглядом и молча удалилась.
Вулфгар негромко засмеялся и схватил Эйслинн в объятия, одной рукой прижимая к себе, другой поднимая подбородок. Когда его губы слегка прижались к ее рту, Эйслинн заставила себя думать о другом, о том, что так его тревожило, и поэтому весьма равнодушно приняла поцелуй. Вулфгар, не привыкший ни к чему подобному, поднял голову и встретился с невинным взглядом фиалковых глаз.
— Что тебя беспокоит? — требовательно спросил он.
— Я не угодила тебе, господин? Чего ты желаешь? Только скажи, и я повинуюсь. Я твоя покорная рабыня. Вулфгар угрожающе свел брови:
— Но ты мне не рабыня! Я уже не раз твердил тебе это!
— Милорд, я здесь, чтобы угождать тебе! Долг рабыни — выполнять приказы хозяина. Хочешь, чтобы я обвила руками твою шею?
Она нехотя протянула руки и обняла его.
— Желаешь моего поцелуя?
Встав на цыпочки, она коснулась губами его губ, но тут же, опустив руки, отступила.
— Надеюсь, ты доволен мной, господин?
Вулфгар разъяренно сорвал с себя тунику и, подскочив к постели, сел на край, чтобы стащить рубаху. Пока он снимал чулки, Эйслинн подошла к изножью кровати, где все еще лежала цепь, и опустилась на пол, тихо охнув, когда холодные камни коснулись голых ягодиц. Вулфгар в изумлении уставился на нее, но девушка ловко продела стройную ножку в кольцо и защелкнула его.
— Что за черт?! — вскричал он и, шагнув к ней, грубо поднял на ноги. Глаза его почернели от гнева. — Что это ты вытворяешь?!
Эйслинн с притворным недоумением подняла брови.
— Разве рабов не приковывают, господин? Правда, откуда мне знать, я была рабыней всего несколько месяцев, с того дня, когда сюда пришли норманны, господин.
Вулфгар выругался сквозь зубы. Нагнувшись, он нетерпеливо освободил ее от цепи, подхватил на руки и швырнул на кровать.
— Ты не рабыня! — прогремел он, обжигая ее взглядом.
— Да, господин, — ответила она, скрывая улыбку. — Как будет угодно, господин.
— Ради всего святого! Чего ты хочешь от меня, женщина?! — завопил Вулфгар, бессильно простирая к небу руки. — Еще раз повторяю, ты не рабыня. Чего же еще тебе надо?
Девушка кокетливо похлопала ресницами.
— Мне не терпится сделать тебе приятное, господин. Почему ты так гневаешься? Я всего лишь выполняю твою волю.
— Да будешь ты слушать?! — взорвался он. — Или мне придется кричать?!
— Как прикажешь, господин, — коротко ответила она и улыбнулась.
Несколько мгновений он смотрел на нее, словно пытаясь понять, чего же все-таки она добивается, но, сообразив, в чем дело, выпрямился и снова стал натягивать одежду. Он уже устремился к двери, но остановился при звуках ее голоса:
— Куда ты направляешься, господин? Я чем-то прогневала тебя?
— Переночую рядом с Суэйном, — проворчал Вулфгар. — По крайней мере он меньше мне докучает.
И с этими словами покинул комнату, хлопнув за собой дверью. Эйслинн снова улыбнулась и натянула шкуры повыше. Обняв подушку, она глубоко вдохнула знакомый запах Вулфгара и мирно заснула.
Глава 20
— Ну что за хитрая бестия эта девчонка, — сердито бранился Вулфгар, направляясь через двор в конюшни. — Готова на все, лишь бы заставить меня жениться на ней и показать всему миру, что теперь она госпожа и хозяйка дома! Но я не бык и не дам вставить себе в нос кольцо, чтобы удобнее было водить! Ей придется довольствоваться тем, что есть!