Волк и голубка
Шрифт:
— Я навсегда сохраню память об этом поцелуе, любовь моя.
Эйслинн надменно проплыла мимо него и подошла к двери. Во двор въехала крытая повозка в сопровождении рыцаря и остановилась рядом с одним из людей Вулфгара. Тот, спросив о чем-то седоков, махнул Вулфгару рукой. Повозка подъехала ближе, и Эйслинн увидела худую женщину со светлыми, почти белыми волосами. Лошадь оказалась старой и хромой, покрытой шрамами прежних битв, но при надлежащем уходе она могла бы стать поистине благородным животным. Доспехи рыцаря оказались ржавыми и старомодными. Сам незнакомец был крепкого сложения и длинноногим, ростом почти с Вулфгара. Его боевой конь
Наконец женщина натянула поводья и оглядела дом.
— Ты неплохо устроился, Вулфгар, — заметила она и, не дожидаясь помощи, спрыгнула на землю. — По крайней мере гораздо лучше, чем мы.
При виде столь фамильярного обращения сердце Эйслинн сжалось, и привычный страх снова вспыхнул в душе. Незнакомка подняла голову, и Эйслинн увидела прекрасное аристократическое лицо и белоснежную кожу. Женщине было лет тридцать, но она держалась гордо и надменно. Эйслинн затрепетала, гадая, в каких отношениях находится эта дама с Вулфгаром.
Старый рыцарь выпрямился и взмахам руки приветствовал Вулфгара. Норманн ответил тем же, и мужчины долго оценивающе разглядывали друг друга. Всадник воткнул в землю копье и снял шлем, явив взору копну седых длинных волос. Однако подбородок и щеки, недавно заросшие бородой, еще не успели загореть.
Эйслинн недоуменно нахмурилась. Как осмелился вооруженный сакс появиться в Даркенуолде? Правда, прежде она никогда не видела этого старика, а на щите его не красовался герб.
Вулфгар наконец заговорил, и девушке показалось, что в нем шла некая внутренняя борьба:
— Мой дом беден, а пища скудна, но вы здесь желанные гости.
Но старик по-прежнему оставался в седле, словно отвергая радушный прием.
— Нет, Вулфгар, мы ищем приюта не на неделю-другую. Рыцарь глядел куда-то вдаль, и слова, казалось, не шли у него с языка.
— Твои норманны прогнали меня с моей земли. Саксы считают меня предателем, потому что я не смог сражаться за Гарольда при Гастингсе. У меня почти не осталось родных, но я обнищал и не в силах содержать даже маленькую семью. Поэтому и приехал молить тебя о прибежище.
Вулфгар переступил с ноги на ногу и перевел взгляд с заходящего солнца на величественного всадника.
— И все же, — твердо повторил он, — вы здесь желанные гости.
Старик кивнул и на мгновение закрыл глаза, словно готовясь к дальнейшим испытаниям. Потом медленно повесил щит на копье, прислоненное к седлу, потер ноющее колено и попытался перекинуть ногу через высокую луку. Вулфгар бросился ему на помощь, но незнакомец только отмахнулся. Старый рыцарь с трудом повторил попытку, но тут же охнул, когда нога ударилась о круп лошади. Тогда к нему подошел Суэйн и, не обращая внимания на протесты, снял мужчину с седла, и поставил на землю. Старик улыбнулся викингу и прижал к его груди кулак. Викинг стиснул его огромной лапищей и грубо тряхнул.
— Суэйн! Добрый Суэйн! Ты все такой же!
— Немного постарел, друг мой, — ответил тот.
— Да, — задумчиво вздохнул незнакомец. — И я тоже. Женщина обратилась к Вулфгару:
— Мы умираем от жажды. Где можно напиться?
— В зале, — кивнул Вулфгар.
Второй раз за этот день Эйслинн спохватилась, в каком виде стоит перед незнакомыми людьми. Спутанные рыжие волосы и маленькие босые ступни, выглядывавшие из-под наспех накинутого платья, красноречиво свидетельствовали о том, как она провела последний час. Покраснев, девушка
— Это мадемуазель Эйслинн, — насмешливо объявил он, — дочь старого хозяина дома. Эйслинн, это моя сводная сестра Гвинет. — И, показав на рыцаря, добавил: — А это лорд Болсгар из Калленхема, ее отец.
— Лорд? — повторил Болсгар. — Нет, Вулфгар. Времена изменились. И теперь ты стал лордом, а я всего-навсего нищий рыцарь.
— Я много лет думал о тебе как о владельце Калленхема.
Ты должен простить меня.
Эйслинн улыбнулась старику, который, встревожено хмурясь, перевел взгляд с Вулфгара на нее.
— Прежний господин Даркенуолда был всегда рад гостям. Смело входи в дом.
Рагнор, выступив вперед, представился и склонился над рукой Гвинет. От прикосновения его пальцев холод, который она почувствовала при встрече, мгновенно вытеснило бурлящее наслаждение. Она улыбнулась, и Рагнор тотчас же понял, что одержал очередную победу. Повернувшись к Вулфгару, он усмехнулся:
— Ты не сказал нам, что у тебя в Англии есть родные, милорд. Вильгельму будет интересно узнать об этом.
— Не спешите к нему со своими сплетнями, сэр де Марте. Герцогу уже все известно, — заверил Вулфгар и, предупреждая дальнейшие расспросы, широко раскрыл дверь, а потом спустился с крыльца и встал рядом с Болсгаром. Положив руку старика себе на плечо, он помог Суэйну внести Болсгара в зал. Эйслинн поспешила подвинуть старику тяжелое кресло, и мужчины усадили его. Сакс поморщился от боли, когда Вулфгар осторожно положил его ногу на табурет, но тут же облегченно вздохнул, устраиваясь поудобнее. Керуик молча наблюдал, как Эйслинн, встав на колени перед Болсгаром, попыталась развязать кожаные обмотки, стянувшие его ногу. Узлы не поддавались, потому что нога распухла. Вынув маленький кинжал, девушка стала разрезать ремешки, но тут же поняла, что причиняет бедняге лишние мучения.
Вулфгар опустился на колени рядом с ней, вынул из ножен свой клинок и решительно расправился с обмотками. Эйслинн хотела снять лохмотья, но старик сделал отстраняющий жест.
— Вулфгар, уведи девушку. Не слишком приятное зрелище для молодых глаз.
Но Эйслинн покачала головой:
— Нет, сэр Болсгар. У меня крепкий желудок, и… — она смело взглянула на Вулфгара, — …не зря меня называют упрямицей. Я остаюсь.
Стальные глаза загорелись веселым блеском.
— Клянусь, она не лжет.
Эйслинн нахмурилась. Гвинет подобралась ближе и пристально уставилась на них. Майда принесла гостям еды и эля.
— И каково это, числиться среди победителей, Вулфгар? — осведомилась Гвинет.
Болсгар недовольно вскинул голову.
— Придержи язык, дочка.
Но Вулфгар безразлично пожал широкими плечами и вместе с Эйслинн склонился над стариком.
— Признаться, это лучше, нежели оказаться побежденным.
Гвинет мгновенно осеклась при виде ужасной гноящейся раны, скрытой под обмотками. Женщина поспешно отвернулась и позволила Рагнору отнести ее кубок и тарелку к столу, охотно внимая при этом комплиментам норманнского рыцаря.