Волк: лихие 90-е

Киров Никита

С ним уже не случится, об этом я позабочусь. Об остальном пока буду помалкивать.

— В общем, делай, что я говорю, и всё будет нормально, — я хмыкнул и похлопал его по плечу. — К Жене пойду схожу.

— Наверное, если вчера устал, то и на рыбалку потом может? — Кирилл кивнул на гараж. — Всё равно днём плохо клюёт, с утра надо было ехать.

— Да, в другой раз, Кирюха. Обязательно с тобой съездим.

— Класс!

Время где-то часов десять утра, я давно так долго не спал. Привык в своей обычной жизни

работать на железной дороге, где в депо надо было быть почти каждый день. А вот тут что-то расслабился. Но это ненадолго, скоро войду в колею.

Пока не забыл. Вернулся в дом и позвонил Даше. Пятизначный номер мгновенно всплыл в памяти, 3–22–23. Но ответила её мама, сказала, что Даша уехала с утра с отцом в деревню. Когда услышала, что это я, обрадовалась и сказала, что Даша мне обязательно перезвонит, как приедет. Добавила, что лично напомнит об этом.

Ну и хорошо, что уехала развеяться. Быстрее придёт в себя на свежем воздухе. Надо бы ещё узнать, что там с этим уродом. Надеюсь, эту ночь он не пережил. Таких тогда не любили нигде.

На улице людей мало. Я обошёл большую лужу от вчерашнего дождя, направляясь к Жене. У кого-то из соседей был включён магнитофон, доносился голос Ивана Кучина, который пел про человека в телогрейке, который по белому снегу уходил от погони. Слова вспоминались сразу, хотя песню не слышал лет двадцать с лишним.

Открыл калитку. Надо Жене наводить порядок у себя во дворе, всё заросло травой. Дверь в сени открыта настежь. Он хотя бы собрал бутылки и выбросил, так что можно спокойно пройти.

Вошёл внутрь, Женя только что вылез из подполья и сейчас закрывал тяжёлую деревянную крышку. Вид у него чуть получше, чем вчера, но после загула с китайским спиртом отходить можно долго.

Хорошо хоть, что он не успел подсесть на что-то потяжелее и опаснее, что тоже возили с Китая.

— Думал, может осталось что с зимы, — ответил он, заметив мой взгляд. — Огурцы или компот может какой.

Он медленно поднялся на ноги, раскатал ковёр на люк подполья, подошёл к холодильнику и достал из него тёмную бутылку местного пива. Открыл крышку об стену, пиво пшикнуло. Спирта и водки нигде нет, похоже, Женя и правда решил выходить из долгого загула. А то похмеляться ими — запой продлится ещё долго. Хорошо, что он молод, а то было бы тяжелее.

— Пошли завтракать, — позвал я.

— Ща, — он несколькими глотками осушил бутылку. — В себя приходить надо, а деда Боря меня с пивом не пустит. Хорошее мы вчера дело сделали, Волк. Успели. Ты как чуял.

— Угу.

— А раз ты всё знаешь, — Женя хитро посмотрел на меня. — Когда я сдохну?

— Не скоро, — серьёзно ответил я. Теперь уже точно не скоро. — Но в загулы не уходи.

— Постараюсь. Может, ты ещё что подскажешь? А то деньги кончаются. Где их взять?

— Ещё обдумаем. Пошли.

Дед с подозрением посмотрел

на Женю, когда мы зашли в дом, и сурово нахмурил брови.

— Отправлю-ка я Кирюху пива тебе взять, полечишься, — сказал он.

Купить пиво в 17 лет тогда не составляло больших проблем. Да даже в 14 лет его продавали, как и сигареты. Хотя были продавцы, которые наотрез отказывались продавать алкоголь детям, и было их немало. Зато купить можно было выпивку в любом месте, в любое время и в любой день. Почти в любом киоске всегда было спиртное.

— Да не надо, — Женя отмахнулся. — Хорош уже.

— Ну, смотри, дело молодое.

На завтрак были жареные яйца, свежие и домашние, Кирилл собрал их утром из курятника. Яичницу густо засыпали свежим укропом, дед вообще его очень уважал и сыпал в каждое блюдо. А ещё к чаю купили конфеты, которые наверное были только в наших сибирских краях.

Фиолетовые шершавые фантики, на которых был изображён Мао Цзэдун. Привозили их массово из Китая. С нугой, но такой твёрдой, что вполне можно было сломать зуб или пломбу. А я помню, как лечили зубы в это время, так что не рисковал.

Ещё оттуда привозили китайскую колу в красных банках из алюминия. Привозил её дядя Вася, тот самый, который возил металл в Китай. Можно было даже сдать банки ему назад, получив за это немного денег.

— Машина нужна? — спросил дед. — А то в город хочу съездить.

— Езжай, пока никуда не собираюсь, — сказал я, подхватывая вилкой ещё яичницы. — Завтра с парнями на железку сходим.

— А сам-то что, не хочешь?

— Нет, другую работу подумываю.

— Ну смотри. Не бандитом же? — он сурово глянул на меня.

— Совсем нет.

Дед надел кепку и тёмно-синий старый пиджак, к которому раз в год, на Девятое мая, прикручивал орденские планки. Сами медали почти никогда не носил, они лежали у него в шкафу.

Кирилл убежал к знакомым, хотел взять фильмов посмотреть, потому что Женя согласился дать нам видеомагнитофон на время. А мы пока вышли посидеть на свежем воздухе.

К забору была прибита стопка старых газет, которую удерживали две деревянные планки на гвоздях. Это я прибил, ещё когда учился в школе, и колотил по стопке кулаками. Теперь этим занимался Кирилл. Груши не было, но ударку надо было отрабатывать.

В стороне под навесом, где зимой лежали дрова, стояла гиря на 16 килограмм. Подошёл и поднял. А сила ещё есть. Надо бы походить в зал к Семёнычу, привести себя в форму.

От соседей всё ещё доносился Кучин, наверное, слушали его альбом, просто меняя кассету сторонами. Сейчас он пел «Хозяин, пусти меня назад».

— Жаль, что не успел вчера, — Женя достал сигарету из мягкой пачки родопи.

— Успели же, — несколько раз стукнул по газетам, но осторожно, кулаки ещё болели после вчерашней схватки. Но зато можно пинаться.