Волк: лихие 90-е
Шрифт:
Ну это он зря влез так сразу. Зато мне будет проще, даже не придётся драться. Хватит и пары слов, чтобы их угомонить.
— Да много кого знаю, — я усмехнулся. — На днях тут с Ваней Студентом из пивзаводских разговаривал.
Все трое переглянулись, а я продолжил:
— Видел вчера Черепа у Багиры, он мне номерок свой оставил, говорит, что так звонить. А ещё, в воскресенье, поговорил с Игорем Иванычем, возле Байкала его видел, он с сестрой был.
— Крюковым? — парень с крашеной цепочкой уже явно
— Да, говорю же. Так что много кого знаю из серьёзных, — продолжал я напирать, чтобы у них даже времени не было сомневаться.
— Ну ты это, оно и видно, правильный пацан, — робко сказал здоровый.
— Они тебя не достают? — спросил я у Томы.
— Не-а! Обычно мирные ребята, просто иногда вот такие.
— Ну раз мирные, то и идём, кто куда шёл, — закончил я.
Троица пропустила нас, переглядываясь друг с другом. Отошли даже слишком быстро. Ну что поделать, знания известных в криминале людей часто могло спасти от случайных разборок.
Но это не было щитом от всех проблем, и надо было следить, кого упоминаешь. Иначе можно было схлопотать перо от другой банды, которая враждовала с той, о которой говорил. А если нагло врать, то за это враньё жёстко предъявляли те же самые люди, о которых шла речь.
Ну а мне-то что, я знал всех, про кого сказал, про остальных умолчал. Я не сказал им про Фрола, бригадира крюковской банды, он-то лично меня вряд ли знал. И тем более, я не упомянул Душмана, одного из самых опасных людей на пивзаводе, если ещё не самого опасного в городе.
В самом дворе Десятки было чуть повеселее, чем на подходах к нему. Много людей. Дети играли в «Выше ноги от земли», забираясь на скамейки, столы или забор. Молодая женщина в белом развешивала бельё на верёвки, а мужик в майке-алкоголичке выбивал ковёр палкой на другом краю двора.
Я довёл Тому до подъезда.
— Да ты, оказывается, всех в городе знаешь, — сказала она, смотря на меня.
— Ну, вышло так, с людьми разными вижусь. Но сам я такими делами не занимаюсь. Надо бы как-нибудь куда-нибудь сходить.
— Только не говори, что знаешь мой номер телефона, — Тамара засмеялась.
— Скажи сама, — я сделал вид, что записываю цифры, хотя сразу их вспомнил, но решил это не показывать. — Потом позвоню. Раз в городе, увидимся. Пока.
Тома жила здесь с дедушкой и бабушкой. Бабушка как раз сидела на скамейке и очень внимательно рассматривала меня, а дед находился во дворе с другими стариками и играл в домино. Живые ещё старики тогда были, часто так играли. Потом, когда поумирали, в этих дворах сразу стало мрачнее. Уже никто не выбирался вечером поговорить с соседями и обсудить новости.
— Что ты там опять делаешь? — спросил я, останавливаясь у края подполья и смотря вниз. — Пошли уже, там пельмени стынут.
—
— Не выдумывай, пошли. И когда уберёшься уже дома?
— Так я убрался.
— Да что-то не видно, — я нарисовал звёздочку на пыльном экране телевизора. — Жениться тебе надо.
— А! — судя по интонации, он будто махнул рукой. — Бабы от меня бегут, как от огня. Так себе я разговорчики поддерживаю. Брякну вечно что-нибудь, что дамочкам рассказывать нельзя, пугаются.
Он поднял снизу ведро мелкой картошки и полез следом сам.
— Мне вот только такие подходят, — Женя на руках подтянулся и сел на краю подполья. — Которые «двести за раз, триста за час».
— Да найдёшь себе нормальную. Пошли уже. Как тебе в депо?
— Как в армии, только оружия нет, а орут все, не только офицеры.
— Так и есть.
Женю взяли в слесари-дизелисты, в напарники Ивашкину, чтобы помогал. Помнил того пожилого слесаря, он меня обучал тогда. Надеюсь, успею с ним познакомиться и в этой жизни, хороший мужик.
Ивашкин почти вышел на пенсию, и ему было непросто таскать все эти тяжеленные запчасти. Всё жаловался мне в своё время, мол, почему такие умные люди в стране, а не могут придумать, чтобы все эти детали в двигателе весили поменьше.
Кирилла взяли в кладовую, помогать кладовщицам таскать тяжести и доставать всё с верхних полок. С учётом того, сколько молодых девушек там работает, ему будет завидовать добрая половина депо, если не все.
На ужин домашние пельмени, давно такие не ел. Ужинали перед включённым телевизором, где по первому каналу, который тогда назывался ОРТ, показывали Угадай Мелодию.
— Инструктажи по безопасности прошли? — строго спросил я.
— И расписался в кипе журналов, — пожаловался Кирилл и показал синие от пасты пальцы. — Писал и писал. Кстати, раз уж меня взяли. Может, я осенью в школу не пойду, а там останусь, на железке? Всё равно лучше.
— Я те дам, в школу ты не пойдёшь, — сурово сказал дед Боря. — Никуда ты не денешься, тебе всего год остался. А ты, Максимка, так и будешь без дела шляться по городу?
— Почему без дела? Завтра надо на СТО съездить, и в банк. Дел у меня по горло.
Утром всё равно было идти, что называлось, в одну калитку, так что отправился в путь с парнями. Потом они ушли в депо, я погнал дальше. Дошёл до площади Ленина, где находился банк, несколько часов просидел в очереди, слушая новости.
Сотрудницы обсуждали слухи о грядущей денежной реформе, от которой все официальные лица открещивались, мол, это всё неправда. Но через месяц или два объявят.