Волк-одиночка
Шрифт:
Медсестра заворожено кивнула и пошла прочь. Я подивился. Вот вам, граждане, пример обыкновенного чуда. На старости лет у ничем не примечательного товарища Мешковского прорезался талант гипнотизера, которого за ним раньше отродясь не наблюдалось.
Снова посмотрев на доктора, я медленно и сурово проговорил:
— Пойдем куда-нибудь. Поговорить надо. Тет на тет. Чтоб ни одно лишнее ухо в наш разговор не вклинивалось. Организуй отдельный кабинет.
Доктор побледнел, и стало видно, что у него трясутся губы и руки. Он повернулся и пошел куда-то. Куда — не сказал, но я так понял — организовывать отдельный кабинет.
Особо напрягаться испуганному медику не пришлось. Он просто протопал в свою рабочую обитель, где и расположился за столом. Я устроился в кресле напротив и снова уставился на него невинными, как у младенца, но очень дьявольскими очами:
— Рассказывай, праправнук Гиппократа!
— О чем? — он скромно потупился и принялся крутить в пальцах какой-то маленький, подцепленный с поверхности стола предмет. То ли скрепку, то ли неизвестный мне медицинский инструмент.
— Обо всем, что знаешь. Опусти младенчество, юношество и зрелость. Начни сразу с того момента, как я здесь появился.
Доктор вздрогнул и сник еще больше.
— Они пришли… Трое, как ты и говорил… Сидели там же, где и ты сейчас…
— Что, все трое? — я удивился.
— Нет. Двое стояли за спинкой. И сказали, чтобы я — ни гу-гу. А то они позаботятся, чтобы Вере было плохо. Если бы со мной — это другое дело, этого я не боюсь. Но с Верой… Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Любимая? — понимающе спросил я.
— Невеста, — уточнил он.
— И что?
— Они сказали, что придут вечером. Только вы тут вечером нажрались и бедлам устроили. Я даже думал, что милицию вызывать придется. Когда они пришли, так им и сказал. Они тебя сразу трогать не стали, сказали, что придут ночью. А ихний главный…
— В квадратных очках, пятнистый? — уточнил я.
— Да, — кивнул доктор. — Он сказал, чтобы я смотрел за Верой, а то с ней может что-нибудь случиться. И так неприятно усмехнулся. А ночью меня тут не было — не моя смена, что я тут делать буду? Прихожу сегодня утром, мне говорят, что исчез ты и исчезла Вера. Вот я и подумал, что вас вместе… Нет?
— Как видишь, — сказал я. — Даже ни разу. Хотя, конечно, может быть, что отсюда нас забирали вместе. Я сознание еще в палате потерял, а в себя пришел только в машине. Но никакой Веры там не было — только я, те трое, да водитель.
Так мы сидели и пялились друг на друга. Наконец доктор не выдержал и выкрикнул визгливым фальцетом:
— Ну, что еще?
— А что? — удивился я. — Есть еще что-то?
— Нет! — взвизгнул он. — Отстань от меня! Ничего я не знаю! Я хочу знать, где Вера!
— Не знаешь, но знать хочешь, — констатировал я. — Это хорошо. Это обнадеживает. Можно рассчитывать, что ты не откажешь мне в медицинской помощи, когда я в ней буду нуждаться? А я взамен обещаю поузнавать, что стало с твоей Верой.
— Правда? — он с надеждой посмотрел на меня. — Тогда, конечно, можешь рассчитывать.
— Вот и чудненько, вот и договорились, — я довольно потер руки. — А пока выпиши-ка мне справочку, что я все это время, плюс недельку-полторы, провел в вашем антиблошнике, чтобы я ее на работе мог предъявить. Да прикажи отдать мои вещи. Те, конечно, что сохранились.
— А ты что, уходишь? — ошарашено спросил доктор. — А лечиться?
— А твою Верочку искать? — в свою очередь, спросил я. — Пусть больные лечатся, а у меня голова пока в порядке, да и дел невпроворот. И это… Если менты снова интересоваться будут… А они интересоваться будут — на предмет беседы со мной… Говори им, что у меня дикий бред и полная невменяемость. Денька на три еще.
— Ну, как знаешь, — недоверчиво протянул доктор. Вытянул бланк из кучи таких же, заполнил его и протянул мне. — Это ты на работе покажешь. Я на всякий случай больничный тебе еще на пару недель продлеваю. — Встал и вышел.
Я усмехнулся. Не выйдет у Макареца так запросто отправить меня на вольные хлеба. Пока я на больничном, уволить меня никто не имеет права. Вот выйду — и доработаю свои две недели. Попью кровушки. Испуганный медик, сам того не подозревая, сделал мне небольшой, но приятный добрячок.
Доктор вернулся с большим целлофановым пакетом черного цвета.
— Вот твои вещи.
Я встал, взял пакет и протянул ему руку:
— Если найду твою Веру, думаю, на свадьбу ты меня пригласишь.
— О чем разговор! — он вдруг широко улыбнулся и крепко, словно тисками, сжал мою ладонь.
— Я все-таки больной, — сказал я и поморщился. Доктор смутился, а я, воспользовавшись моментом, вышел. Веру я, конечно, попробую найти, но только если поиски окажутся в рамках моих собственных интересов. Специально ради нее я надрываться не собирался. А вот обнадежить грустного медика нужно было. Да и заиметь в тылу собственный лазарет в его лице тоже неплохо. Кто знает, вдруг пригодится.
Пока добирался — опять на частнике — до таксопарка, просмотрел, что было в пакете. Мои и даже не мои, перепачканные в крови и чужих мозгах шмотки. В отдельном свертке — бумажник и документы. Я достал сверток и сунул его в карман куртки. Большой пакет, выбравшись у таксопарка, бросил в урну. И пошел в гараж.
Я рассчитывал, что в это время здесь никого, кроме механиков и Макареца, не будет. Такой расклад был бы мне на руку, поскольку давал возможной перекинуться с дражайшим завгаром парой ласковых. Может даже на кулаках. Но я не учел одного. А именно — угодив в памятную аварию, я лишил рабочего места не только себя, но и Яна. И теперь Литовец сидел на краю смотровой ямы, свесив туда ноги, курил, не обращая никакого внимания на вездесущее сексотское око Макареца, и болтал с Вахибом. Вахиб возился под какой-то машиной — очевидно, заменой моей погибшей «Волге» — и что-то бурчал в ответ. О чем они общались — бог весть, но я решил, что в любом случае не стоит прерывать этой беседы. Тем более, что в гараже со мной решили не разговаривать. А потому направился прямиком к рабочему столу Макареца.
Но меня, как ни странно, окликнули. Еще более странно, что окликнувшим оказался Литовец. Синяки на его лице не прошли, просто из синих и красных они стали изжелта-зелеными, от чего физиономия стала походить на бред культового режиссера, задумавшего снять фильм об инопланетянах.
— Мишок! — крикнул Ян. — Постой-ка.
Я обернулся. Он встал и направился ко мне. Я попытался угадать, что ему нужно. Вряд ли он сейчас затеет драку — да я бы и не стал с ним драться, друг ведь. Хоть он и считал, что это уже не так. Еще более сомнительно, что Ян сделает вид, будто того утреннего разговора в моей квартире не было. Так что в догадках относительно темы предстоящей беседы я потерялся.