Волк равнин
Шрифт:
Он поморщился, но рыбу взял. Все слышали, как он хрустел костями, разминая ее во рту, наслаждаясь каждой капелькой, каждой крошкой.
— Теперь ты, — сказал Тэмучжин матери.
Он потянулся за второй рыбиной, намереваясь передать ее Оэлун. Бектер ударил его по руке, и Тэмучжин чуть не набросился на него в приступе ярости.
— Сегодня вечером обойдусь без еды, — заявил Тэмучжин, овладев собой. — Бектер тоже. Раздели последний кусок с Тэмуге.
Он не мог вынести взглядов голодных глаз, встал и отвернулся. Покачнулся от слабости. Но тут Бектер взял рыбину и разломил ее пополам. Больший кусок сунул себе в рот, а меньший протянул матери, не смея посмотреть
Оэлун скрыла раздражение. Она уже устала от раздоров, которыми голод разделил ее семью. Все они понимали, что смерть стоит за плечами и трудно оставаться сильными. Она простила Бектера, но последний кусок рыбы отдала Тэмуге, и мальчик тут же вцепился в него. Он ел и глядел по сторонам в поисках еще чего-нибудь съестного. Тэмучжин плюнул на землю, нарочно целясь на халат Бектера. И прежде чем старший брат успел вскочить на ноги, Тэмучжин исчез во мраке. Влажный воздух с наступлением темноты быстро остывал. Они приготовились к еще одной холодной ночи.
ГЛАВА 12
Уже долгое время Тэмучжин сидел неподвижно, с натянутым луком в руках. Сурки разбегались каждый раз, когда он приближался к ним, но были созданиями глупыми, а потому возвращались. Будь у него хороший лук и оперенные стрелы, то давно бы принес семье жирного зверька.
Тэмучжин устроил засаду на открытой местности, поэтому и сам был на виду. Конечно, он предпочел бы укрыться в кустах, но приходилось сидеть неподвижно и ждать, пока пугливые зверьки вернутся назад. Попутно он оглядывал близлежащие холмы на случай, если забредет какой-нибудь чужак. Оэлун так запугала сыновей, что они стали бояться собственной тени и осматривали горизонт каждый раз, когда выходили из убежища или поднимались из их долинки.
Так как мальчик сидел с подветренной стороны, то вряд ли его запах мог спугнуть добычу, но лук приходилось держать все время натянутым. Малейшее движение — и сурки снова нырнут в норки. Холмики бурой земли были рассыпаны повсюду. Руки дрожали от усталости, а внутренний голос постоянно твердил: «Стреляй, стреляй!», выбивая Тэмучжина из колеи. После четырех дней жестокого голода, лишь раздразниваемого крошечными кусочками рыбы да диким луком, сыновья и жена Есугэя измучились до смерти. Оэлун утратила силы и сидела неподвижно, безучастно глядя в одну точку, а младенец колотил ее ручонками и верещал. Три дня девочка ела вдоволь, но потом молоко у Оэлун начало пропадать. Мальчики не могли уже слышать этот душераздирающий плач.
Хачиун и Хасар рыскали по холмам в поисках скота, отбившегося от стада. Хачиун нес маленький лук и три стрелы: он сделал лук сам, заострил и обжег стрелы на костре. Тэмучжин мысленно пожелал мальчикам удачи, хотя и понимал, что их спасение зависит только от него. Хоть бы сделать хороший выстрел! Он чувствовал на губах вкус жареного мяса. Будь стрела с опереньем, и маленький ребенок смог бы подбить сурка. Но сейчас Тэмучжин был вынужден сидеть неподвижно и терпеть все нарастающую боль в руках. Он мысленно взывал к пугливым тварям, умоляя их отойти подальше от спасительной норки и чуть ближе к нему.
Едкий пот заливал глаза, и Тэмучжин не выдержал и моргнул. В этот момент из норки выполз сурок, огляделся по сторонам и почуял хищника. Мальчик смотрел с отчаянием, как он замер, и думал, что теперь зверек сбежит и даст остальным сигнал об опасности. Тэмучжин выдохнул и выпустил стрелу. Его затошнило от мысли, что он, скорее всего, промахнулся.
Стрела попала сурку в шею. Удар не был сильным, но стрела упрямо сидела в тельце, а зверек бешено бил по ней лапками, пытаясь избавиться от нее. Тэмучжин бросил лук, вскочил на ноги и бросился к сурку, пока тот не опомнился и не нырнул в нору. Мальчик видел светлое брюшко и дергающиеся лапки и побежал еще быстрее, не желая упустить добычу.
Он упал на сурка и схватил его. Зверек бешено отбивался и выворачивался, и ослабевший от голода Тэмучжин чуть не выпустил его. Стрела выпала, на землю хлынула кровь. Тэмучжин нащупал шею зверька и свернул ее. На глазах у мальчика выступили слезы облегчения. Сурок все еще дрыгал лапами, а Тэмучжин стоял над ним, задыхался и радовался, потому что теперь у них есть еда. Он подождал, пока перестанет кружиться голова, и взвесил зверька в руках. Тот был жирным и крупным, а значит, этим вечером мать поест горячего мяса и крови. Жилы сурка надо будет растереть в порошок и, смешав с рыбьим клеем, нанести на лук. Тогда оружие станет мощнее. Следующий выстрел будет дальше и сильнее. Тэмучжин опустил ослабевшие руки на колени и тихо рассмеялся. Такая малость, а столько значит. Он чувствовал огромную радость и облегчение. И вдруг за спиной он услышал знакомый голос.
— Что ты добыл? — спросил Бектер, бесшумно приблизившись к брату.
На плече у него лежал лук. Старший брат был не такой изголодавшийся на вид, как младшие. Хачиун первым высказал соображение, что Бектер не приносит семье свою добычу. Он всегда охотно съедал свою долю, но за четыре дня ничего не добыл к общему костру. Тэмучжин выпрямился. Ему не понравилось, как Бектер смотрит на его добычу.
— Сурок, — сказал он, поднимая зверька.
Бектер наклонился, якобы рассмотреть сурка, но вдруг схватил его. Тэмучжин вырвал добычу, и обмякшее тельце упало на землю. Подростки сцепились, бешено пинаясь и колотя друг друга. Тэмучжин был слишком слаб и мог только удерживать Бектера, и тот отшвырнул его. Тэмучжин упал навзничь, тяжело дыша и глядя в синее небо.
— Отнесу его матери. Ты бы его спрятал и сожрал сам, — ухмыляясь, заявил Бектер, глядя сверху вниз на Тэмучжина.
Унизительно было слышать такие слова. Ведь Хачиун думал так про самого Бектера! Но старший брат наступил ногой на грудь Тэмучжина, и тот уже не мог сопротивляться. Силы оставили его.
— Поймай себе другого, Тэмучжин. Без сурка не возвращайся.
Бектер засмеялся, подкинул добычу вверх, поймал ее и побежал по склону холма, направляясь к зарослям. Тэмучжин смотрел ему вслед. Он был так сильно зол, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. Оно слабо трепыхалось у него в груди, и мальчик с ужасом подумал, что умирает от голода. Но Тэмучжин не мог позволить себе покинуть этот мир, пока Илак правит Волками, а Бектер не наказан.
Он сел и постарался взять себя в руки. Пока он лежал без сил, сурки вернулись, но, когда он начал шевелиться, тут же разбежались. Тэмучжин, нахмурившись, подобрал стрелу, наложил ее на тетиву и снова превратился в терпеливого охотника. Мускулы болели, ноги, казалось, вот-вот подломятся, но сердце снова билось сильно, а больше ему ничего и не нужно было.
В этот вечер большой семье на ужин достался только один сурок. Бектер с гордым видом вручил Оэлун добычу, и мать оживилась, сделала большой костер, чтобы нагреть камни. Руки ее дрожали, но она аккуратно выпотрошила тушку и наполнила брюшко раскаленными камнями. И хотя она обернула руки халатом, но все равно обжигалась и от этого морщилась. Пока мясо доходило изнутри, жирная шкурка запекалась в углях до вкусной корочки. Сердце сурка жарили на камнях, пока оно не зашипело. В еду пошло все.