Волк равнин
Шрифт:
ГЛАВА 21
Тэмучжин с Арсланом ехали рысью по морю травы. К удивлению кузнеца, молчание, воцарившееся в маленьком отряде, успокоило его. По ночам они разговаривали у костра и упражнялись на мечах, пока не покрывались потом. Меч Тэмучжина был прекрасно сделан и снабжен желобком, чтобы легко вынимать его из раны. Арслан выковал его для Тэмучжина и показал, как ухаживать за лезвием и смазывать сталь жиром, чтобы не заржавела. Мускулы правой руки Тэмучжина из-за каждодневных тренировок с мечом увеличивались, и под руководством такого наставника, как
Путешествие проходило то в размышлениях, то в полном отсутствии мыслей. Арслану казалось, что он странствует с Джелме, и это успокаивало его. Он наблюдал за Тэмучжином: вот он выезжает вперед, вот забирается на холм и высматривает более удобный путь на юг. Молодой всадник излучал спокойную уверенность, видную в каждом его движении. Арслан думал о своей судьбе, что привела его в улус Волков и помогла освободить Тэмучжина. В своем маленьком улусе сына Есугэя называли ханом, хотя среди его последователей было лишь два десятка мужчин и несколько женщин и детей. Однако Тэмучжин неизменно ходил с гордо поднятой головой, и его воины осуществляли успешные набеги один за другим. Порой Арслан задумывался: а что же такое он выпустил на волю?
С тех пор как Тэмучжин в сопровождении Басана уехал из улуса олхунутов, племя уже несколько раз перекочевывало с места на место. Два месяца сын Есугэя вместе с Арсланом добирался до красных скал, но до сих пор так и не узнал, где искать олхунутов. Вполне возможно, они снова начали откочевку на юг, как и много лет назад, и тогда ищи ветра в поле. Арслан видел, как растет беспокойство его молодого спутника, когда они расспрашивали об олхунутах каждого встречного странника, каждого пастуха.
Тэмучжину тяжело было приближаться к путникам вместе с Арсланом. Даже когда он прикреплял лук к седлу и ехал с поднятыми руками, их встречали стрелы и глаза перепуганных детей. Тэмучжин спешивался, чтобы мирно поговорить с людьми, лишенными племени, но некоторые из них уносились прочь во весь опор. Он предлагал странникам отправляться на север и обещал, что, услышав имя Тэмучжин, их там примут. Однако было непонятно, верят ли ему люди. Поход был нелегким, не раз они теряли надежду. Но как-то они встретили одну бесстрашную старуху, которая понимающе кивнула в ответ Тэмучжину и направила их на восток.
Сердце Тэмучжина волновалось: он ехал по местам, знакомым с детства. Он выспрашивал всех встречных о Волках, чтобы не столкнуться с ними. Илак до сих пор был где-то поблизости, и Тэмучжину не хотелось внезапно наткнуться на их разведчиков. Он понимал, что однажды их пути пересекутся, но только в тот день, когда у него будет много воинов. Тогда он обрушится на юрты Волков, точно летняя гроза.
После месяца, проведенного в пути, они наконец увидели улус олхунутов. Тэмучжин придержал коня, охваченный воспоминаниями. Когда они подъехали поближе, он заметил пыль, поднятую летящими навстречу, словно рой мух, всадниками.
— Держи руку подальше от меча, когда они подъедут, — пробормотал Тэмучжин.
Кузнец недовольно поморщился: он и так прекрасно знал, как следует себя вести. Сидел неподвижно, точно каменное изваяние. Лошадь Тэмучжина попыталась было щипнуть траву, но он шлепнул ее по шее, туго натянув поводья. Он помнил отца так ясно, словно Есугэй был сейчас рядом. Тэмучжин держал в кулаке свои чувства и глядел на всадников с таким равнодушием, которое отец одобрил бы.
Арслан почуял перемену в молодом человеке, увидел его напряженную позу. «Прошлое мужчины всегда полно страданий», — подумал Арслан, демонстративно принимая вольную, спокойную позу при виде враждебно настроенных воинов, чтобы показать, что не боится их.
— Что, если они не уступят? — спросил Арслан.
Тэмучжин посмотрел на него своими желтыми глазами, и под этим холодным взглядом в кузнеце поднялось странное чувство. Кто же таков этот юноша, что так тревожит его?
— Без нее не уеду, — ответил Тэмучжин. — Им придется меня убить.
Арслан кивнул, но забеспокоился. Конечно, он помнил себя восемнадцатилетним, однако тревоги тех дней давно миновали. С тех пор его мастерство укрепилось, и он еще не встретил человека, который превзошел бы его в искусстве владения мечом и стрельбы из лука. Хотя Арслан предполагал, что такой человек живет где-то на свете. Но чего кузнец не мог постичь — так это природы хладнокровия Тэмучжина, его полнейшего равнодушия к смерти, которое доступно лишь очень молодым. Вот таким, как Джелме.
Арслан ничем не выдал своей внутренней борьбы, но когда олхунуты доскакали до них, он уже очистил свой разум и был совершенно спокоен.
Всадники вопили и улюлюкали на скаку, натягивая луки. Это должно было поразить чужаков, но ни Арслан, ни сын Есугэя не обратили на представление ни малейшего внимания. Всадник-предводитель резко натянул повод, увидев лицо Тэмучжина. Конь его чуть не упал на колени, а лицо воина побледнело от изумления.
— Ты! — воскликнул всадник.
Тэмучжин кивнул:
— Я приехал за женой, Коке. Я же говорил тебе, что приеду.
Арслан следил за олхунутом. Тот плюнул на землю, выслушав Тэмучжина. Ударом пяток подогнал жеребца ближе, чтобы схватить новоприбывшего. Тэмучжин спокойно смотрел на бледное, перекошенное от злости лицо Коке, а тот поднял было руку, чтобы ударить его.
Арслан послал свою лошадь вперед. Меч, словно молния, вынырнул из ножен и уперся острым как бритва концом в горло Коке. Другие воины яростно заорали, закружились вокруг них. Стали натягивать луки, но Арслан не смотрел на них, словно их тут не было. Он ждал, пока Коке поднимет на него глаза. И дождался. В них стоял смертельный ужас.
— Ты не смеешь прикасаться к хану, — тихо проговорил Арслан.
Краем глаза он следил за воинами. Заметил, что один согнул лук сильнее прочих. Смерть была слишком близко, она чувствовалась в дыхании ветра, и день вдруг стал необыкновенно тихим.
— Говори громче, Коке, — сказал Тэмучжин с улыбкой. — Если твои люди начнут стрелять, ты умрешь раньше нас.
Арслан понял, что Тэмучжин тоже заметил согнутый лук, и подивился его спокойствию.
Коке застыл, словно изваяние, хотя его конь тревожно перетаптывался. Всадник покрепче взял поводья, чтобы ему не перерезали горло от случайного движения лошади.