Волк среди воров
Шрифт:
Сиваков сел на корточки и пересчитал бруски, каждого касаясь пальцем:
– …Три, четыре, шесть. Не слабо, Артем Александрович! Половину дома можно на воздух поднять. Ну, и откуда это взялось?
– Понятия не имею!
– Значит, не ваше?
– Не наше.
– Так и запишем… Для тех, кто не разбирается, поясню: эти предметы являются стандартными двухсотграммовыми тротиловыми шашками.
– Слышь, майор, не беги впереди паровоза!
– Артем сразу же пожалел о своем тоне, но сказанного не вернуть, и он закончил в той же манере: - Тротил это или нет, только экспертиза докажет. А вот то, что эти штуки подбросили, - факт…
– Мы подбросили?
–
Артем на секунду запнулся. То, что менты ничего не подбрасывали, он был уверен. Разные, конечно, встречаются фокусники, но сложно было представить, что один из двух подчиненных майора пронес под расстегнутой курткой пакет со взрывчаткой, а потом сумел его положить, не привлекая внимания. Но в разных книжках часто советовалось, оказавшись в такой ситуации, гнать пургу и вешать на обыскивающих всех собак. Обвинять их не только в том, что они что-то подбросили, но и привлекать внимание понятых криками: «Здесь только что лежала золотая цепочка! Куда она делась? А где мои деньги из кошелька, там было четыреста долларов!» Так что Артем промешкал с ответом, слишком велик был соблазн поступить, как советуют в книгах. Но так дешево врать не хотелось, и он ответил:
– Не знаю, кто это сделал.
– Так и запишем, - повторил Сиваков, поднимаясь и отряхивая коленки.
– Игорь, упакуй все как следует… Насчет экспертизы вы, Артем Александрович, конечно же, правы. Последнее слово за ней. Но я в Чечне на этот тротил так насмотрелся, что и без всяких саперов дам точное заключение.
Если он сказал последнюю фразу для того, чтобы добавить себе авторитета в глазах окружающих, то результата добился. И понятые, и мама Артема, и даже Анюта посмотрели на него с уважением.
Через полтора часа обыск был завершен. Составив протокол, Сиваков протянул его Артему на подпись. Глядя в окно, под которым завывала сигнализация белого «жигуленка», майор устало сказал:
– Рвать не советую, это ни на что не повлияет. Я просто напишу новый…
– А от подписи я могу отказаться?
– уточнил Грек, пробегая глазами заполненные неразборчивым почерком строчки.
– Можете, - согласился майор, - Это тоже ни на что не влияет. Понятые засвидетельствуют этот факт, и всего-то делов. Только странно, Артем Александрович, что вы задаете такие вопросы. Вы же в наших делах опытный человек…
Последняя фраза была произнесена таким тоном, что даже совершенно постороннему человеку становилось понятно: во-первых, не так давно у Артема были с законом серьезные расхождения, а во-вторых, майор об этом отлично осведомлен.
Артем расписался в двух местах, где было указано, и Сиваков протянул Анюте копию протокола:
– Это вам. А вашему мужу придется проехать с нами, ответить на ряд вопросов. В частности, на вопросы о том, где он был и чем занимался позавчера вечером.
Анюта охнула, перевела взгляд с Артема на Сивакова, чуть не выронила протокол. Только слепой не обратил бы внимания на такую реакцию. Сиваков не был слепым, и усмешка, промелькнувшая на лице, засвидетельствовала: он реакцию женщины «снял»; больше того, будничным тоном говоря про «позавчера вечером», он и рассчитывал увидеть нечто подобное.
Греков представил: сейчас его увезут, а на мать и Анюту насядут с допросами. Конечно, беседовать будут вежливо, но сложно ли запутать двух встревоженных женщин, привыкших за последнее время, что Артем регулярно попадает в истории? Тем более, этот злополучный вечер среды! Черт, ну почему этот подонок Киржач нашел свою смерть именно позавчера?! Сколько он лишнего по земле переходил;
мог бы протянуть и еще пару деньков, чтобы у Артема было нормальное алиби.
– Мне нужно позвонить, - сказал он и, поскольку никакой реакции не последовало, агрессивно добавил: - Я имею право на один телефонный звонок?
– Звоните, - неожиданно легко согласился майор.
– Конечно, мы не в Америке, но отчего бы не пойти вам навстречу? Вы ведь, Артем Александрович, не адвокату собрались звонить? Связались бы лучше с ним, он вам пригодится…
Артем набрал номер Лакина. После шестого гудка Макс снял трубку:
– Алло!
– голос был сонный.
– Макс, это я, - в нескольких словах Греков обрисовал ситуацию. Лакин его выслушал, не перебивая. Потом смачно выругался и заметил:
– Нормальному человеку на три жизни хватило бы тех неприятностей, которые ты огреб за два года. Ну куда тебя вечно заносит? Ладно, езжай с ними, от этого не отвертеться. На вопросы отвечай осторожно и постарайся понять, куда они клонят и что у них есть на тебя. Я подгоню тебе толкового адвоката и прокачаю ситуацию со своей стороны. И прямо сейчас выезжаю к тебе домой. Скажи Ане и матери, чтобы молчали до моего появления… Все, ни пуха тебе!
– К черту!
За спиной с лязгом захлопнулась дверь. Артем огляделся: в небольшой камере он был один. Забранное «намордником» окошко, две шконки вдоль стен, покрытых ноздреватыми наплывами бетона, небольшой столик, привинченный к полу, параша… Что ж, условия довольно комфортные! Сколько в них куковать? Теперь в изолятор временного содержания определяют на двое суток, потом суд должен определить, есть основания арестовывать или можно отпустить человека. Следователь, когда обрисовывал перспективы, сразу сказал: вряд ли отпустят. Наверное, он всегда и каждому так говорит, но это утешение слабое. Не надо быть великим специалистом, чтобы понять: на этот раз ты вляпался, Грек, основательнее, чем в Москве. Там все было шито белыми нитками, здесь же дело по настоящему крепкое. Адвокат вряд ли поможет, вся надежда на Лакина. Но и он не всесилен. Тем более сейчас, когда ему до пенсии остались считанные дни, и все знают об этом.
Сбросив кроссовки, из которых надзиратели забрали шнурки, Артем растянулся на шконке. Хорошие мысли на ум не шли. Но и плохие не особенно досаждали. Какое-то спокойствие появилось. И если б не тревога за Анюту, он был бы готов к любым поворотам во всеоружии.
Интуиция говорила, что этих поворотов будет не меньше, чем прежде. И дай-то Бог выйти из них человеком!
Лежа на спине, Артем задремал. Сон был спокойным, глубоким, кошмары не донимали.
Но когда в половине двенадцатого дверь камеры бесшумно начала открываться, Артем мгновенно проснулся. Не изменяя положения тела, он приоткрыл один глаз.
На пороге камеры стоял человек, фигура которого казалась очень знакомой.
– Как отдыхается, гладиатор?
– До твоего появления было прекрасно, - Артем опустил ноги со шконки, нащупал кроссовки, обулся. Провел ладонью по голове, вздыбливая короткий ежик.
– Ну и напугал ты меня!
– Честному человеку нечего опасаться. Или ты думал, что это киллер пришел тебя додушить?