Волки и ветер
Шрифт:
Догадавшись, что положение его всё крепнет, волчонок выпрямился и блеснул едва прорезавшимися клыками. Заяц жалобно дрогнул и уставился на свою Погибель, всеми силами стараясь выстрадать себе ещё несколько драгоценных секунд жизни.
— Ты попался, заяц, — хвалился Сарра, посматривая на добычу сверху вниз. — знай, что горем твоим стал Сарра, великий охотник!
— Ветвь, она сорвалась с самого высокого дерева и придавила меня, — плакал заяц. — так обращаюсь я к милосердию твоему, Сарра, великий охотник! Помоги мне спастись
— Да быть ли мне великим охотником, коли я позволю уйти своей добыче?
Сарра грозно зарычал — это у него выходило отменно! Иногда ему удавалось напугать даже Мать-Волчицу или других Взрослых. Заяц сжался от страха и зажмурился, но даже так было ясно, что под сомкнувшимися веками очи его исполнены последним ужасом, испытать который доводится лишь единожды.
Над ними что-то зашелестело и заухало. Это был старый Филин. Сарра много раз наблюдал, как тот парил ночами среди ельников в поисках пищи. А следом за ним мчался, не оставляя следов на снегу, крылатый силуэт. Говорили, дескать филины — настолько ловкие хищники, что умудряются прожить всю жизнь, ни разу не коснувшись земли. Вот и сейчас грузная туша его опустилась на одну их нижних веток.
Сарра всегда мечтал стать таким же, как Старый Филин, но Мать-Волчица однажды сказала ему, что волкам крылья не даны. Не бывает в природе случайностей, как во всём живом, пела она, наши судьбы различны. Волкам — не суждено парить в воздухе, а филинам не ступать на нашу твёрдую землю.
— Сарра, когда я был в небе, я видел, как ты бежал сквозь лес, выискивая жертву. Теперь я вижу в тебе взрослого хищника, одна мысль о котором до слабости в костях станет пробирать зверей. Я прилетел, чтобы лично узреть восхождение новой легенды Тундры и возвестить все известные мне края о твоей храбрости.
Внимая словам подлого Филина, Сарра снова опустил взгляд на зайца. Косой попытался закрыть мордочку ушами, чтобы защититься от волчонка.
— Понимаешь ли ты, о чём просишь? — воскликнул Сарра, обращаясь к несчастному. — Ты хочешь, чтобы я с позором вернулся к Стае. Чтобы родная Мать-Волчица отказалась от меня? Кем же я стану, если помогу тебе?
— Ты станешь трусом, — подсказал Филин.
В беспамятстве ушастый предпринял последнюю попытку достучаться до своего мучителя. Даже в час кошмаров врождённая хитрость не покидала его.
— Мне доводилось слышать, — лепетал он. — что ваш род славен честью и отвагой. Вернёшься ли ты с честью, добыв забитого судьбою зверя? Исполнится ли отвагой сказ о твоей охоте, в которой ты сразил едва живого?
Больше нависавшего хищника, заяц испугался только своих слов. Не разозлит ли он молодого волка пуще прежнего? Но Сарра уже позабыл о дичи и смотрел на косого пустым взглядом. Он никогда прежде не слыхал слов «честь» и «отвага», и уж конечно, не подозревал, что за ними скрывается. Тем не менее, сердцем волчонок уже почувствовал, что заяц прав. Неясно только, почему.
Он медлил, поэтому Филин решил вновь разжечь азарт:
— Что с тобой, великий
С этими словами Старый Филин слетел со своей ветки и спланировал к ним. «Нет!» — закричал Сарра. Нельзя было отдавать зайца Филину. Почему нельзя? Потому что честь! Потому что отвага! Не разбирая, что он творит, волчонок подпрыгнул так высоко, как только мог, и вцепился клыками в крыло. Филин страшно завопил и замахал крыльями, что есть мочи. Заметались перья, разлетелся пух, будто разбившийся снежок. Филин извернулся, и ему удалось вырваться из пасти Сарры. А пух с перьями медленно вальсировали, опускаясь на поляну.
— Я расскажу всем известным мне зверям, — вопил Старый Филин, улетая прочь. — прокричу над всеми лесами мира о том, что Сарра, сын своей Матери, — жалкий трус!
— Это ты трус! Это ты… ты — никчёмный охотник! — вопил Сарра ему вслед, отплёвываясь. Даже вкус вредного Филина казался едким и противным.
Заяц, вовсе обезумивший от развернувшегося кошмара, потерял дар речи. Но лишь на мгновенье. Мгновенье минуло, и он подал голос:
— Теперь ты… съешь меня? — жалобно спросил он.
— А как бы поступил на моём месте честный волк?
— Откуда же мне знать? Я знаю только, как поступил бы честный заяц.
— Но я не заяц. Честный волк подчиняется природе. Если наказала она добывать пищу в охоте на равных: сильных или быстрых, — так и должно поступать. Пускай подлый Филин терзает слабых.
И Сарра сбросил лапник, придавивший зверька. Большому и сильному волчонку ветка легко поддалась.
Оказавшись свободным, заяц дёрнулся в сторону от своего спасителя, но всё же остался на месте, ожидая чего-то.
— Что же ты стоишь, дурак? — спросил Сарра, уныло махнув хвостом. — Беги, пока я не съел тебя!
— А ты не съешь меня, теперь я это знаю. Сарра, быть может, и не великий охотник. Но честный и отважный. Вон, как ты вцепился в Старого Филина! А его весь лес боится!
Конечно, Сарра знал, что хищники не боятся Филина, но не захотел расстраивать нового друга. Заяц подпрыгнул и радостно потряс коротким хвостиком. Сарра молча смотрел в снег — он был огорчён, но не понимал, что тревожит его природу. Сомнения поселились глубоко внутри его души. Неужели он взаправдашний трус? Почему он не схватил добычу, так удачно оказавшуюся беззащитной?
— Ты не трус, Сарра, — продолжал ушастый, словно отвечая на его вопрос. — Филин, может, и ловок, но глуп. А душа его скверна. Но ты не сердись на него. Он такой не по своей воле. Такова природа хищных птиц. Главное, что он не прав: ты не испугался, ты просто услышал.
— Кого я услышал? Тебя?
— Нет, ты услышал себя, а возможно, кого-то внутри себя.
Так странно, подумал Сарра, разве может быть кто-то внутри меня? С другой стороны, если внутри Луны живёт Небесный Волк — то почему внутри меня не может жить Волчий Волк?