Волки и волчицы
Шрифт:
— Раньше каждый имел над собой лишь одного властителя, — раздавалось с одной стороны, — теперь же над каждым из нас стоит двое. Римский легат свирепствует, проливая нашу кровь, а прокуратор грабит наше имущество! Где же превозносимый всеми римский порядок?
— Римляне превратились в простых разбойников, — слышалось с другой стороны. — Ничто уже не ограждает их от жадности, насилие превратилось для них в развлечение.
— Да! Всё именно так! — доносился третий голос. — Раньше с нас снимали доспехи в бою, и наши доспехи доставались самому сильному. Но теперь войны нет. Нас просто грабят и убивают, как свиней, врываясь в наши дома.
Слыша эти речи, римские легионеры мрачнели. Они прекрасно знали, что многие их товарищи, накачавшись дешёвым вином, совершали разбойные нападения на мирные деревни, чтобы развлечь себя безнаказанными драками и грабежами. Но никто из солдат не желал, чтобы эти пьяные набеги привели к войне, ибо ветераны войн знали, что нет ничего страшнее варваров Альбиона, когда они брались за оружие. Теперь, похоже, дело шло к войне. Командиры забеспокоились не на шутку, однако беспокойство явно запоздало, изменить положение не было ни времени, ни возможности. Местное население кипело. Самая незначительная причина могла послужить поводом для вооружённого восстания.
— Давайте выпьем и отгоним тревоги! — воскликнул Луцилий, отрываясь от горячих губ Урсулы.
Гай удручённо обвёл глазами стены, разрисованные под плиты цветного мрамора. Под потолком виднелись тёмные пятна в тех местах, где возле карниза отвалилась штукатурка. Его дом нельзя было назвать образцовым. С тех пор как Гай заметил, что Браннгхвен к нему совсем охладела, он перестал интересоваться порядком в доме.
— Выпей, Гай! Чем ещё отогнать тревоги, кроме вина? — крикнул Луцилий и снова припал к Урсуле, копошась длинными пальцами у нее между ног. — Великий Вакх прилагает все усилия к тому, чтобы сделать жизненный путь трудным для тех, кто отказывается пить вино.
— Сдержи свой пыл, — проговорил с мрачной ухмылкой молчавший до того Постум, — не превратись в пьяницу.
— Эй вы, не ссорьтесь! Не для того Вакх вложил в ваши руки кубки, чтобы вы дрались ими. Дайте-ка и я выпью с вами фалернского, — вклинился в разговор Ливий. — Может быть, кто-нибудь из здешних красавиц удовлетворит и мою мужскую надобность? Глядя на Луцилия, у меня случилось непоправимое: моё тело возбудилось. Урсула, призови своих подруг к подвигу!
В следующую секунду на ложе возле Ливия опустились две женщины, сильно покрытые белилами на щеках и украшенные высокими чёрными париками в мелких завитушках. Одна из них задрала вверх ноги, блеснув золотыми тесёмками на лодыжках.
— Чудесно! — крякнул Ливий, подставляя им своё тело. — Поцелуйте меня, мои милые! Быть может, завтра моё сердце будет проткнуто вражеским мечом на поле брани!
К Гаю подкралась полуголая Сабина и горячо поцеловала его в колено.
— Уйди от меня! — рявкнул он и поспешил повернуться к Постуму. — Со мной происходит неладное… Здесь совсем иной мир… Я не перестаю вспоминать мою виллу под Римом, где я отдыхал и предавался философии, вымочив волосы в благовоньях… Тут все грубо подражают тому, что испытывали в Риме. Не понимаю, как так можно… Проститутки такие же, но атмосфера иная… Расскажи мне о войне, Постум. Ты ведь бился в Британии не однажды, ты — закалённый воин… Я слышал, что ты как-то раз едва не попал в плен…
— Хвала Юпитеру, был густой туман. Мне удалось уйти у варваров из-под носа, — Постум отхлебнул вина. — Послушай, Гай, твой дом давно перестал быть уютным. Давай отправимся в термы. Здесь, конечно, нет бань, способных потягаться с римскими, но всё же… Натрёмся ароматическим маслом, девушки сплетут нам венки из мирта или из свежего сельдерея. Мы будем благоухать, как и подобает благородным гражданам Рима. Зачем нам эти дешёвые волчицы?
— А через пару-тройку дней мы будем купаться в крови?
— Что с того? Тебя смущает такая перспектива? Пришло время умыться кровью обезумевших варваров, — злобно улыбнулся Постум. — Мои руки устали от безделья. Мне надоело следить за порядком на улицах города. Хочу битвы, я давно ищу битвы и с радостью брошусь в самое её пекло.
— Много ищущий — многим беден. Кажется, так сказал Гораций Флакк, — пробормотал Гай. — Блажен тот, кому Бог даёт только нужное.
— У тебя сегодня странное настроение, Гай, — заметил Постум.
— Почему, ты думаешь, я пригласил в мой дом проституток?.. Вчера меня покинула Браннгхвен, — отозвался Гай. — Неделю назад она родила мне сына. Вчера она исчезла, оставив ребёнка мне. Я ждал, но она не появилась. Я определённо знаю, что она сбежала.
— Ты признал этого ребёнка?
— Да, — ответил Гай.
— У тебя странное лицо, когда ты говоришь об этом, — хмыкнул Постум, отхлебнув вина. — Ты подавлен. Ужели эта женщина так хороша, что ты потерял вкус к жизни, едва она ушла от тебя?
— Надо познать глубину её глаз, вкус её кожи, прикосновение её бёдер, звук её голоса, чтобы понять мою потерю! — Гай опорожнил кубок залпом и налил себе ещё вина. — Я отдал ей моё сердце, а она убежала.
— Значит, ей нет дела до великолепного Рима, раз она не желает уехать с тобой отсюда. Варвары глупы! — заключил Постум. — Я жажду схватиться с ними!
— Хочешь, я открою тебе тайну? — Гай навалился на стол всем телом.
— Что ещё за тайна? Откуда в этой проклятой дыре может взяться тайна? Все тайны остались в Риме. Там есть храм Весты, о внутренней жизни которого вот уже сотни лет никто ничего не знает, там появился с лёгкой руки Калигулы и храм Изиды, о мистериях которой тоже ничего не известно. Вот наши тайны…
— Браннгхвен — женщина-легенда, — тихо проговорил Гай. — Я узнал об этом случайно. Услышал на улице разговор двух старух… Услышал давно… В переводе с их языка её имя означает Белая Душа. Она дочь знаменитого Гвалхмэя. Её воспитал колдун по имени Блэйддун, по нашему — Волк.
— Ну и что?
— Согласно древнему пророчеству, она должна была зачать от чужеземца. Так оно и случилось. Чужеземец был римлянином, его звали Траян. Об этом мне сказала сама Браннгхвен.