Волки купаются в Волге
Шрифт:
– Меня звонарь угостил, – объяснил он.
– О! У него волшебные семечки, – подхватила Аня. – Он мне дал в карман, я грызла, а они все не кончались. Одну я оставила себе на память.
Разговаривали долго, священники
– Анюта, тебе домой пора! – громко напомнила, наконец, Раиса Павловна.
Возле ворот опять было остановились, но Аня обронила взгляд, сказала:
– Ну ладно, холодает что-то, я побегу.
– Сейчас не так холодно, чтобы бежать, – возразил Яр.
– Я побегу ни столько от холода, сколько от страха замерзнуть, – ответила Аня.
Яр поддался преувеличенному восторгу от этой фразы. Сколь возможно смотрел через решетку Ане вслед, ждал, что она оглянется, но она смотрела себе под ноги, ступала ровно и стремительно.
– Ты не очень-то с Аней, – сказала ему Раиса Павловна, когда он вернулся от ворот.
– Я просто поговорил с ней.
– Да, – властно посмотрела на него казначей, – не очень-то, ты же знаешь, кто она.
– Она исправится, она же еще молодая.
– Какой же ты, Ярослав, наивный. Если молодая, то сразу и исправится…
Распустились ирисы. Седобородый звонарь внимательно косился на них темными глянцевитыми глазами и рассказывал Яру, как в бытность светским художником увлекался он модерном, рисовал такие вот лиловые ирисы. Блик на широком серебряном венчальном кольце звонаря перекликался с бликами в глазах.
Боря не появлялся. Стали предполагать, что он отдал Богу душу где-нибудь в подземном переходе или подвале. К Ане переехала тетка, сестра матери, она была тоже портниха и вместе они опять что-то шили на дому.
Раз, когда Аня пропалывала ирисы, Яр зазвал ее пить чай к себе в сторожку.
– Вот, смотри, какое платье пожертвовали, явный эксклюзив, канадское.
Он показал Ане длинное узкое платье в крупных маках по теплому кремовому полю.
– Красивое, – сказала Аня.
– Ни то слово! – подхватил Яр. – Я для тебя его приберег, возьми.
– Спасибо, – Аня взяла пакет с платьем.
Сели за чай.
– Ты скучаешь по Боре? – спросил Яр.
– Да, без него скучно.
– А с ним весело.
Конец ознакомительного фрагмента.