Волки в погонах
Шрифт:
– Что вам от меня нужно? – спросила Маша голосом, полным покорности судьбе.
Она уже догадалась, что весь этот цирк потребовался Власову для того, чтобы сломить ее окончательно. Что ж, он своей цели добился. Оказаться одной с целой оравой озверелых уголовников – все равно что угодить в зубы волчьей стаи. Накинутся все разом и разорвут. Даже чулочков от жертвы не останется.
– А что ты можешь для меня сделать? – скучно поинтересовался Власов.
– Все, – просто ответила Маша.
– Ладно, убедила.
Он помолчал, изображая
– Ты помнишь человека, который спас тебя в аэропорту?
– Помню.
– Сейчас тебя посадят в вертолет и по моей команде доставят на железнодорожную станцию. – Пальцы Власова все сильнее сжимали прихваченную в щепоть Машину кожу. – Там ты сядешь в электричку. Пройдешь весь состав из конца в конец и… – Он пустил в ход вторую руку, которая занялась ее грудью, – …и отыщешь своего спасителя. Заговоришь с ним…
– А если он меня не узнает? – Твердые пальцы мучителя обращались с Машиным соском не более нежно, чем с комочком разминаемого пластилина, но она стоически терпела эту боль, потому что боялась испытать кое-что похуже.
– Узнает, – пообещал Власов, дыша на пленницу смесью мятных лепешек и неухоженных зубов. – У него отличная память.
– Хорошо, – выдавила из себя Маша. – Что я должна делать дальше?
– Не перебивай меня, дрянь!
У нее потемнело в глазах. Не от гневного крика полковника. Оттого, что его скрюченные пальцы превратились в настоящие когти. Вдосталь насладившись гримасой на лице пленницы, он продолжал как ни в чем не бывало:
– Фамилия этого человека Громов. Он и получаса не может выдержать без сигареты, так что твоя задача уединиться с ним в тамбуре. При тебе будет маленький баллончик с аэрозолем, позже получишь. Брызнешь из него Громову в лицо, и твоя миссия закончена. Поняла?
– Да, – кивнула Маша.
Оставив в покое ее кожу, Власов похлопал ее по щеке. Раза в два сильнее, чем того требовал поощрительный жест.
– В поезде ты будешь одна, но не надейся, что тебе удастся сбежать и затеряться на просторах нашей огромной Родины. Не надейся также, что Громов опять бросится тебе на помощь. От меня тебе никуда не деться. Ты ведь поняла уже, что ФСБ – контора серьезная.
– Поняла…
«На собственной шкуре», – добавила Маша про себя. Истерзанные бок и сосок левой груди горели, как после ожога.
– Почему ты не спрашиваешь, что будет в баллончике? – вкрадчиво поинтересовался Власов.
– Аэрозоль. Вы же сказали.
– Умная девочка. – Он ухватил ее за ухо и подергал, словно пробуя на прочность. – Умные девочки не хотят знать больше, чем способны усвоить их мозги… Но правда не так страшна, как ты себе вообразила… Это будет слабый нервно-паралитический газ. Усвоила?
Власов дышал все чаще, прижимаясь к Маше. Она не знала, что именно уперлось ей в живот – трубка сотового телефона, висевшая у полковника на поясе, или кое-что
– Усвоила, – подтвердила она. – Я все усвоила.
– Громову, разумеется, станет плохо, но ты на него не обращай внимания, а иди в вагон и поезжай дальше. Его снимет с поезда бригада «Скорой помощи». Ты же прямо с вокзала, нигде не задерживаясь, никуда не сворачивая, отправишься прямиком на проспект Вернадского. По пути обязательно перезвонишь, я дам тебе сотовый телефон. Он запрограммирован. Достаточно будет нажать кнопочку с цифрой один… Ну-ка, стань ко мне задом!
Маша механически повернулась вокруг оси.
– Там, недалеко от станции метро, – Власов засопел, возясь с застежкой брюк, – находится гостиница «Дружба». Номер 406 на пятнадцатом этаже закреплен за нашей конторой… Как и многое другое в этом мире…
«Теперь и я тоже за вами закреплена», – согласилась мысленно Маша.
– Прежде чем войти в гостиницу, опять позвонишь. – Взяв пленницу за бока, Власов установил ее наиболее удобным для себя образом. – А там тебя ожидает…
Пуля в лоб? Петля на шею? Капсула цианистого ка…
– Ой! – Это рант полковничьего башмака пнул Машу в лодыжку, давая понять, что обладатель хочет, чтобы она расставила ноги пошире.
Не двигаться! Именем закона вы арес…
– Ай! – Маша была готова к неприятным ощущениям, но такой всепроникающей боли не ожидала. Ее подбросило над грязным тюремным полом, а потом еще и согнуло в три погибели. Если бы не рука Власова, придерживающая ее поперек живота, она, скорее всего, упала бы. В первую очередь от неожиданности.
– Там тебя ожидает приятная неожиданность, – приговаривал полковник, мощно двигая корпусом. – Сюрприз…
Один он уже преподнес. Машу еще никогда не пользовали подобным унизительным образом. И, что добивало ее больше всего, в подсознании просыпалась готовность к неведомому доселе дикому наслаждению. Она даже не подозревала в себе этой расслабляющей покорности самки. И могла лишь надеяться на то, что все закончится раньше, чем она узнает о себе ту правду, которую эмансипированным женщинам знать не обязательно.
– Я дам тебе за работу три тысячи… Нет, четыре тысячи… Долларов…
Голос Власова прерывался. Маша догадывалась, что с ее собственным будет твориться то же самое, а потому молчала, закусив губу. Она не хотела, чтобы насильник догадался о ее состоянии. Никогда еще не испытывала она такого стыда… и стремительно нарастающего желания.
Все закончилось за мгновение до того, как Маша поняла, что больше не в состоянии сдерживать рвущийся наружу стон. Зазвонил телефон, и, грубо оттолкнутая прочь, она упала на пол, затаив в себе странную смесь облегчения и неудовлетворенности. А Власов, не обращая на нее внимания, что-то бормотал в трубку, и спина его не выражала ничего, кроме бесконечного презрения.