"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6
Шрифт:
Нашлись и те и другие, но мужиков оказалось больше. Вёсла «косатки» заработали снова, хотя и не так стройно, как раньше. Кто-то даже запел. Спасти корабль могло теперь только чудо Богов, но пусть помнит Всадник, что ненавистные ему чужаки сражаются до последнего…
Их отделяло от каменного исполина не больше двух вёрст, и теперь Волкодав неплохо видел его даже в промежутках между беззвучными молниями, всё так же осенявшими горизонт. Венну случалось дивиться совершенству иных творений ветра, дождя и морских волн. Вроде бы случайное нагромождение камня, а чуть отступишь в сторонку, и дух перехватывает: это что же за скульптор сумел бы подобное изваять!… У подножия чёрной громады неистово клокотало широкое кольцо бурунов: тяжёлые волны с разбегу
Смерть неотвратимо догоняла корабль, и не было никакой возможности ни уйти от неё, ни отвернуть в сторону. Гребля потеряла всякий смысл, поскольку зыбь и течение, направляемое не иначе как могущественной злой волей, просто не замечали жалких усилий гребцов. Однако люди сидели по двое на весло и работали как сумасшедшие. Эврих тоже забрался на скамью к Волкодаву и сказал ему, устраивая ладони на рукояти:
– А ты знаешь, друг варвар, я ведь прочитал книгу Зелхата, лежащую в твоей сумке. И должен тебе сообщить, что всё, написанное в ней о веннах, есть досаднейшее заблуждение, поистине «превеликой жалости достойное».
Волкодав в который раз пожалел, что не выучился складно и красиво излагать свои мысли и не способен подыскать для арранта ответных слов, достойных только что услышанного. По его мнению, Эврих уходил из этой жизни с большим мужеством. И если уж на то пошло, перед лицом нешуточной опасности он неизменно оказывался очень хорош. Настолько же, насколько невыносим бывал в обычные дни… И почему мы с ним всё время ругаемся? – запоздало спросил себя Волкодав. Вернее, ругались…
– Приветствую тебя, родич… – прижимаясь к их ногам, шёпотом, точно заклинание, повторял Йарра. – Преломи со мной хлеба и обогрейся у моего очага…
Судя по всему, заклинание было столь же бесполезно, как и усилия рвавших жилы гребцов, однако остановиться мальчик не мог. Пока человек жив, он борется. И питает надежду. Даже если это надежда на невозможное чудо.
– А славно они тут, в Шо-Ситайне, встречают добрых гостей, – насмешливо проворчал Волкодав. Его народ провожал умерших Песнью Смерти. Эту же Песнь пели веннские воины, идя в бой на верную гибель. Если по совести, правильнее было бы называть её Песнью Жизни, ибо смерть предавалась в ней всяческому осмеянию и хуле. Волкодав сейчас запел бы её, но было нельзя: она уже отзвучала по нему три года назад, и повторять не годилось. Зато высказать вслух то, что он думал о Всаднике, вознамерившемся погубить собственную родню и других людей, никакого зла его племени не причинивших…
Левзик, чья скамья была как раз перед ними, вдруг обернулся, и Волкодав увидел на лице молодого сегвана почти ту же ярость, что и на лице неотвратимо приближавшегося Всадника. Но если черты каменного исполина дышали жутким величием, то Левзика можно было скорее сравнить с ополоумевшим животным, ищущим крови. Гарахар тоже косился через плечо, и лицо у него было не лучше.
– Мальчишка!… – завопил Левзик, тыча пальцем в сторону Йарры. – Это всё из-за мальчишки! Он оттуда!… Это он накликал!… Всадник не пускает его!…
– Заткнулся бы ты, приятель, – сказал Волкодав. – Греби давай.
Он произнёс это со спокойным презрением, зная, что испуганного и озлобленного человека иногда отрезвляет такой разговор. Однако на сей раз не получилось.
– Ублюдок во всём виноват!… – раздались ещё чьи-то голоса. – За борт его!…
Йарра вскочил на ноги, затравленно озираясь. Палуба вздымалась неровными, непредсказуемыми толчками: чем ближе к страшной скале, тем беспорядочней делались волны. Со всех сторон на юного итигула пялились безумные бельма людей, наконец-то распознавших причину всех своих бед. Кто-то уже лез через скамьи и тянулся к нему скрюченными пальцами, чтобы принести Всаднику запоздалую жертву и тем, быть может, спастись. Йарра тонко закричал, незряче метнулся, но палуба ринулась из-под ног, и он упал бы, не подхвати его Эврих. Ошалевший от страха мальчишка укусил его и принялся отчаянно вырываться, но аррант удержал.
– Тихо, глупый, – шепнул он ему на ухо. – Никому мы тебя не отдадим.
– За борт! За борт!!! – звучало со всех сторон. Если бы не качка, угрозу давно бы привели в исполнение. Но «косатку» так кренило и швыряло, что добраться до обречённого оказалось непросто.
Волкодав покосился на хозяина корабля. Астамер в общем сумасшествии участия не принимал. Но и останавливать расправу явно не собирался. Вдруг она и в самом деле поможет…
– Эй, сегваны!… – звонко и насмешливо выкрикнул Эврих. – Как там звали того древнего кунса, что не хотел умирать от старости и купался в детской крови? Не Астамером?…
И расхохотался. Бесстрашно, оскорбительно и нахально. Точно таким Волкодав когда-то увидел его на помосте, сооружённом для проповедников Близнецов. Венн и аррант одновременно поняли, что им следовало сделать. Волкодав вскочил и ударом ноги своротил челюсть Левзику, который крепко оседлал пляшущую скамью и вознамерился сцапать Йарру за курточку. Левзик взмахнул руками, заваливаясь навзничь, и очередная судорога «косатки» унесла его к противоположному борту. Волкодаву ни разу ещё не приходилось драться на мокрой, ходящей ходуном палубе, но ко всему привыкшее тело приспособилось с радостной быстротой. Венн подумал о Солнечном Пламени, лежавшем где-то в трюме, в запертом сундуке. Славный меч, выкованный лучшим кузнецом Серых Псов, уже не раз возвращался к нему поистине чудом. Но среди моря, когда корабль вот-вот разобьёт о ненасытные скалы… в сутках с гаком пути от ближнего берега… не к кому будет возвращаться, хотя бы и чудом. Венн молча крутанулся направо и ребром ладони, как он очень хорошо умел, размозжил руку Гарахара, замахнувшегося ножом. Пусть спасибо скажет, что не по шее. Мыш с визгом пронёсся мимо плеча, вцепился в оскаленную бородатую рожу следующего противника и тут же свечой взвился вверх.
За спиной Волкодава Эврих нагнулся и выудил из-под скамьи все три котомки. Послушные узлы, удерживавшие пожитки на месте, развязались в один миг.
– Ты как хочешь, малыш, а мне тут, с этими, надоело, – услышал Волкодав задорный голос арранта. – Ну, давай руку, вот так! Раз, два, три…
Венн улучил мгновение обернуться и увидел, как они прыгнули. Он не помнил, чтобы Йарра говорил им, умеет ли плавать. Может, и не умеет… Ладно, Эврих пловец каких поискать, да и сумки с книгами, наглухо закупоренные от сырости… Хотя нет! Парень вырос в Озёрном Краю, а стало быть, с младенчества не вылезал из воды…
Оставалось только дать им время отплыть подальше от корабля, чтобы озверевшие сегваны не дотянулись баграми или веслом. Ну добро: чему хорошему, а искусству отвлекать на себя как можно больше врагов Волкодава не надо было учить. Он просто пошёл вдоль борта, изредка поглядывая на быстро придвигавшегося Всадника и расшвыривая всех, кто пробовал нападать. Сонморовым молодцам, приходившим выкуривать венна из «Зубатки», точно так же не удавалось ни схватить его, ни ударить.
Забытые вёсла вываливались из гребных люков наружу и плавали рядом с кораблём, ударяясь в борта. Исполинская зыбь временами вздымала обречённую «косатку» на такую высоту, что лодья оказывалась едва не вровень с лицом Всадника, и тогда казалось, будто простёртая длань вот-вот коснётся её и выхватит из воды, как лёгкую щепку, чтобы тотчас зашвырнуть в кромешное небытие по ту сторону смерти… Потом корабль падал в пропасть между двумя чёрными стенами, и Всадник представал уже сущей горой, парившей под облаками и готовой обратить в прах и лодью, и всё живое на ней…