Волкодав Сталина. Правдивая история Павла Судоплатова
Шрифт:
На литературном поприще в конце сороковых годов прошлого века стала известной советская писательница Ирина Гуро. До этого времени ее звали Раисой Соболь, и с конца двадцатых годов прошлого века она работала в ИНО ОГПУ СССР (внешняя разведка). Ее начальником был знаменитый разведчик, а впоследствии один из самых именитых невозвращенцев (так называли тех, кто не вернулся в СССР из служебных командировок за рубеж) Александр Михайлович Орлов. Ее шеф был высокообразованным человеком и владел несколькими западноевропейскими языками. В тридцатые годы прошлого века он участвовал во множестве операций советской разведки, проводимых в Западной Европе. В 1934–1935 годах был нелегальным резидентом в Лондоне. В 1936 году он провел операцию по вывозу испанского золота в Москву, за что был награжден орденом Красного Знамени. Видя, как гибнут в череде сталинских репрессий его товарищи, возвращающиеся в Москву, в 1938 году он решил остаться за рубежом, направив Иосифу Сталину соответствующее письмо. В нем он, в обмен на сохранение собственной жизни, обещал не раскрывать западным контрразведкам имена советских агентов. Благодаря этому он стал единственным из высокопоставленных сотрудников НКВД, кто, перебежав на Запад до Великой Отечественной войны, дожил до 1973 года и умер в возрасте 78 лет своей смертью.
В 1938 году его коллегам, оставшимся в Москве, не поздоровилось. Среди них была и Раиса Соболь. Нарком внутренних дел Николай Ежов написал Иосифу Сталину: «Посылаю на утверждение четыре списка лиц, подлежащих ВК». Третий список — «Москва-Центр» — сотрудники НКВД, переданные на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР. Под номером 109 в этом документе значится Соболь Раиса Романовна.
«Прошу санкции осудить всех по первой категории. 20.VII.38 г. Ежов». На заглавном листе стоит размашистый росчерк вождя, сделанный синим карандашом, — «И. Ст.», и чуть ниже — аккуратная подпись «В. Молотов».
Дело, по которому проходила эта женщина, предусматривало только один финал для всех фигурирующих в нем — расстрел. К тому же показания против нее дал муж Михаил Ефимович Ревзин (сотый в списке Николая Ежова), тоже сотрудник органов, с которым она прожила 13 лет. Под каким «давлением» он это сделал можно лишь догадываться. В тот же год он был расстрелян. А вот ее приговорили к восьми годам, что по тем временам было весьма мягким приговором.
В декабре 1938 года на одном из партийных собраний, где разбирали персональное дело Павла Анатольевича Судоплатова, внезапно вспомнили и про нее, в то время уже находящуюся в ГУЛАГе. Дело в том, что Раиса Соболь дружила с его женой Эммой Кагановой. Об этом эпизоде из жизни главного героя нашей книги мы расскажем подробнее в одной из следующих глав, а пока продолжим следить за судьбой этой женщины.
В сентябре 1941 года Раиса Соболь была освобождена. Лубянка остро нуждалась в квалифицированных разведчиках, а вот их-то как раз было очень мало. Павел Анатольевич Судоплатов для комплектования кадрами Особой группы — Второго отдела НКВД СССР получил разрешения от Лаврентия Берии использовать осужденных чекистов.
Раису Соболь восстановили на работе в органах госбезопасности и тут же направили на Юго-Западный фронт, где она начала исполнять обязанности оперуполномоченного Особого отдела. С июля 1942 года она — инструктор разведывательного отдела штаба Северной группы войск. Здесь разведчица занималась созданием партизанских отрядов и подготовкой разведчиков и радистов для последующей их заброски в тыл противника. За свою работу она была отмечена боевыми наградами: орденом Отечественной войны 2-й степени, двумя медалями «За отвагу», медалями «Партизану Отечественной войны» 1-й степени, «За оборону Москвы» и другими знаками воинской доблести. В 1946 года она вышла в отставку в звание капитана [68] .
68
Баринов А. О чем молчала писательница Ирина Гуро. // Забайкальский рабочий., 2005 год, 28 апреля, № 16 (78).
У Зои Ивановны Рыбкиной-Воскресенской похожая судьба. Многолетняя успешная служба во внешней разведке, затем ГУЛАГ, хотя и в качестве не заключенного, а сотрудника МВД — начальника спецотдела Воркутинского лагеря, отставка и стремительная литературная карьера.
В ИНО ОГПУ она начала работать с августа 1928 года. Первая командировка — в Харбин, где она в течение двух лет выполняла ответственные задания Центра. Позже она в облике знатной баронессы, роскошно одетая, появилась на улицах Риги, в городах и поместьях буржуазной Латвии. Затем работа в Центральной Европе — в Германии и Австрии, а через некоторое время на севере — в Финляндии и Швеции, где она провела большую часть своей закордонной разведывательной жизни: с 1935 по 1939 год — Хельсинки, а с 1941 по 1944 год — Стокгольм. Именно в Финляндии она и познакомилась с Павлом Анатольевичем Судоплатовым, который приехал в эту страну во время своей второй заграничной командировки. Затем они вместе работали в центральном аппарате советской внешней разведки. А с первых дней Великой Отечественной войны она стала одним из сотрудников Особой группы — Второго отдела НКВД СССР, которым руководил главный герой нашей книги. Осенью 1941 года оба участвовали в подготовке разведывательно-диверсионных групп, которым предстояло действовать не только за линией фронта, но и в самой Москве, если бы столицу пришлось сдать противнику.
Затем их пути разошлись. Ее муж и коллега по работе Борис Аркадьевич Рыбкин проходил подготовку для разведывательной работы в Швеции. Он должен был выехать в эту страну в качестве резидента, используя в качестве «прикрытия» пост советника. Вместе с ним в Стокгольм было решено командировать и супругу, в качестве пресс-атташе посольства. В середине 1944 года она вернулась в Москву. После окончания Великой Отечественной войны она некоторое время работала заместителем, а затем и начальником немецкого отдела внешней разведки.
В Советском Союзе Зоя Ивановна Воскресенская была одной из самых востребованных и популярных детских писательниц. У миллионов граждан Советского Союза вызывает трепетные ассоциации: «программные» книги о Володе Ульянове, повести о детях [69] .
Трудовые будни чекистов
В начале тридцатых годов прошлого века обо всем этом Павел Анатольевич Судоплатов еще не знал, да и, наверно, не пытался предсказать, что ждет его впереди. Времени на философские размышления не было. В стране происходили глобальные и радикальные перемены. На смену НЭПу, с его элементами рыночной экономики, пришел новый экономический курс с плановой экономикой. Начались процессы коллективизации и индустриализации. Какие события этому сопутствовали — знают все. Это не только многочисленные крестьянские восстания, но и множество пожаров, аварий, взрывов и других ЧП техногенного характера. Добавьте к этому повышенную активность иностранных спецслужб, многочисленных антисоветских эмигрантских организаций, западноукраинских националистов… А еще множество внутренних «врагов народа» типа троцкистов, «бывших людей» (белогвардейских офицеров, дворян и т. п.), «вредителей» и «кулаков». Их всех нужно было нейтрализовать, соблюдая хотя бы частичные требования уголовно-процессуального кодекса.
69
Ветераны внешней разведки России (краткий биографический справочник). — М., 1995. — С. 28–31.
Рабочий день рядового сотрудника республиканского аппарата органов госбезопасности в конце двадцатых годов прошлого века официально начинался в 10 часов утра и заканчивался в 18 часов вечера. Затем в течение несколько часов чекист встречался со своими осведомителями на конспиративных квартирах или в общественных местах, а потом возвращался на работу. Писал отчеты, справки, докладывал о результатах встреч начальству, и только после этого мог уйти домой.
В октябре 1929 года произошло изменение графика работы сотрудников ОГПУ. Теперь они работали «непрерывную рабочую неделю». Согласно Приказу ОГПУ № 224 от 11 октября 1929 года постепенно вводился новый график работы. Теперь сотрудники госбезопасности работали четыре семичасовых рабочих дня, затем сутки отдыха, и снова на работу. При этом у них сохранялись отпуска, но теперь в Приказе их рекомендовалось равномерно распределять по всему году, а не концентрировать летом [70] .
70
Приказ ОГПУ № 224 от 11 октября 1929 года «О переходе на непрерывную рабочую неделю». // Цит. по: ЛУБЯНКА: Органы ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991. Справочник. — М., 2003. — С. 496–497.
Несмотря на изменения рабочего графика, главный герой нашей книги оканчивает рабфак. Стоит чуть подробнее рассказать об этом типе учебных заведений, исчезнувшем вместе с распадом Советского Союза.
В 1918 году Совнарком принял «Декрет о правилах приема в высшие учебные заведения». Декретом разрешалось поступление в вузы даже тех граждан, которые не окончили ни средней, ни начальной школы. Прием осуществлялся на основе заявления, поданного абитуриентом. При этом вступительные испытания отсутствовали. Экзамены для абитуриентов в СССР ввело только постановление СНК в 1932 году. Основное внимание обращалось на социальное происхождение и на то, чем абитуриент занимался в годы Гражданской войны. Так как большинство будущих студентов имели минимальный общеобразовательный уровень, то для них стали создавать рабфаки — рабочие факультеты. На этих подготовительных отделениях при вузах обучались лица рабоче-крестьянского происхождения [71] . Считалось, что за несколько лет занятий на подготовительном отделении человек будет иметь необходимый базовый уровень знаний.
71
Дубовей И. The best of Рабфак. // БелГазета, 2006 год, 13 февраля, № 6 (525).
Главный герой нашей книги после двухлетнего обучения на рабфаке подал заявление о приеме в Харьковский университет. Проучился в вузе он недолго: «удалось побывать на десяти лекциях и сдать один экзамен — по экономической географии». На большее у него просто не хватило времени [72] .
Это легко объяснимо — большую часть времени Павел Анатольевич Судоплатов посвящал работе. В характеристике того периода, выданной Аттестационной комиссией ГПУ УССР, можно прочесть:
72
Судоплатов П. А. Разведка и Кремль. — М., 1996. — С. 14.