Волкодав Сталина. Правдивая история Павла Судоплатова
Шрифт:
При этом нужно учитывать, что отношения София — Москва — Берлин осенью 1940 года были очень сложными и противоречивыми.
Официальная позиция Советского Союза заключалась в том, что СССР, с одной стороны, стремился подписать пакт о взаимопомощи с Болгарией, с другой же — этот пакт не предполагал выхода Болгарии из сферы особых отношений с Германией и Италией. Речь практически шла о том, что Москва ни в коем случае не собирается конфликтовать с Болгарией и противодействовать ее вступлению в какие-либо договорные союзнические отношения с Германией.
На первый взгляд может показаться, что это половинчатая и беспринципная позиция. Однако для СССР это было чрезвычайно важным, ибо речь шла о выработке компромиссных договоренностей с немцами и их союзниками, чтобы оттянуть начало войны между Советским Союзом и Германией. В том, что она будет, Иосиф Сталин не сомневался. Вопрос был лишь в дате ее начала и в том, кто первым нападет.
Попытки договориться с Болгарией успехом не увенчались. По мнению Павла Анатольевича Судоплатова, основная причина такова:
«…болгарские правящие круги были напуганы нашим предложением в отношении пакта о взаимопомощи. Левая оппозиция и рабочее движение в это время в Болгарии были довольно мощными. Поэтому правящие круги боялись, что улучшение отношений с СССР будет способствовать укреплению позиции Болгарской компартии. Это толкало не только царя Бориса, но и его окружение на союз с англичанами и немцами» [222] .
Установление важного контакта с послом Болгарии в Москве осенью 1940 года стало, однако, прологом еще одного драматического эпизода в действиях разведки и дипломатии на балканском направлении в преддверии неумолимо надвигавшейся германо-советской войны, в котором непосредственное участие принял герой нашей книги.
222
Судоплатов П. А. Победа в тайной войне. 1941–1945 годы. — М., 2005. — С. 120.
Спустя много лет Павел Анатольевич так вспоминал события конца октября — начала ноября 1940 года.
«Накануне поездки Молотова в Берлин меня неожиданно вызвал Берия, в кабинете которого я застал П. Федотова, начальника контрразведки, и приказал нам срочно явиться к заместителю наркома иностранных дел Вышинскому. Суть поручения состояла в том, чтобы, контактируя с Вышинским, вступить в неформальные доверительные отношения с послом Югославии в СССР Миланом Гавриловичем. Последний по своей инициативе вышел на Вышинского и проинформировал его об обострении обстановки на Балканах и борьбе внутри югославского руководства. Гаврилович рассказал о недовольстве, которое зреет в югославском правительстве в связи с тем, что германские войска войдут в Болгарию, оккупируют Фракию (историческую область на востоке Балканского полуострова, между Эгейским, Черным и Мраморным морями; в состав Болгарии входит ее северная часть. — Прим. авт.), что резко обострит болгаро-югославские отношения» [223] .
223
Судоплатов П. А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. — М., 2001. — С. 126.
С заместителем руководителя советского внешнеполитического ведомства Андреем Януарьевичем Вышинским начальник Второго (контрразведывательного) управления НКГБ СССР Павел Васильевич Федотов и заместитель начальника Первого управления НКГБ СССР Павел Анатольевич Судоплатов встретились поздно ночью в его кабинете. Высокопоставленный чиновник кратко пересказал им свою беседу с югославским дипломатом и сообщил, что с санкции самого Лаврентии Берии на них возлагается предварительное обсуждение вопросов, вносимых Миланом Гавриловичем на рассмотрение наркома иностранных дел и правительства. На вопрос гостей о дате проведения такой встречи хозяин кабинета ответил резко и лаконично: «Вчера», — и пояснил чуть мягче, что югослав просил принять его в ближайшие дни, когда он будет иметь новые сведения о дальнейшем развитии событий на Балканах.
Почему этим поручили заняться руководителю внешней разведки и контрразведки, а не профессиональным дипломатам? По утверждению Павла Анатольевича Судоплатова:
«…по нашим данным, он (югославский дипломат. — Прим. авт.) имел особые отношения с англичанами. Мы рассматривали его как “двойника”, негласного английского посредника в международных консультациях по проблеме Балкан, зная, что Гаврилович очень часто ездил за консультациями к английскому послу в Москве С. Криппсу. Прослушивая английское посольство, мы имели довольно точные данные о теме его общения с англичанами. Прослушивание нами апартаментов югославского посольства подтверждало, что Гаврилович, во-первых, заинтересован в налаживании доверительных связей с нами, во-вторых, он поднимал вопрос о необходимости изменений в югославском руководстве, поскольку внутренние противоречия обостряются и по этой причине югославские военные круги не могут не быть заинтересованными в установлении особых отношений с “советскими военными инстанциями”» [224] .
224
Судоплатов П. А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. — М., 2001. — С. 127.
Москва планировала использовать югославского посла для незаметной для немцев координации действий Советского Союза и Англии на Балканах. Однако, несмотря на прекрасное информационное обеспечение нашего правительства и дипломатии, Советскому Союзу не удалось в силу неблагоприятного для нас соотношения сил переломить развитие событий на Балканах в свою пользу, не удалось связать Адольфа Гитлера длительной военной кампанией в Югославии и Греции. В этом нет вины Павла Анатольевича Судоплатова. Он полностью справился с поставленной перед ним задачей, как и его коллега по НКГБ — Павел Васильевич Федотов.
С Миланом Гавриловичем они встречались в качестве советников аппарата Наркомата иностранных дел. Первая встреча, где произошло их официальное представление друг другу, состоялась в кабинете Андрея Вышинского и носила протокольный характер. На втором рандеву, в ресторане «Арагви», югославский дипломат внезапно выступил с неожиданным предложением о доверительном сотрудничестве с советскими представителями. При этом чекисты изначально знали, что иностранный дипломат уже сотрудничает с Лондоном.
Во встречах с Миланом Гавриловичем Павел Анатольевич Судоплатов всегда участвовал вместе с Павлом Васильевичем Федотовым. Сам герой нашей книги объяснял участие контрразведчика необходимостью протоколирования записи бесед (они оба записывали содержание разговоров, а потом сравнивали их). По мнению автора данной книги, основная причина — боязнь попытки вербовки югославским дипломатом своего советского «коллеги». Да и в стенографирование беседы «сотрудниками» НКИДа не было особой нужды. Специальная техника позволяла фиксировать все слова, произнесенные участниками беседы. Недаром же для встреч был выбран ресторан «Арагви», где все столики были оборудованы микрофонами.
В процессе беседы выяснилось, что югославский посол не только работает на англичан, но и ведет самостоятельную игру, не поставив об этом в известность свое руководство в Белграде. Причем своего агента раскрыли сами британцы. Через неделю после встречи Милана Гавриловича с Андреем Вышинским к последнему явился британский посол Стаффорд Криппс и почти слово в слово пересказал содержание предложений своего югославского коллеги. В Москве сначала решили, что Лондон полностью контролирует своего агента. А спустя несколько дней, в результате оперативно-розыскных мероприятий (слухового контроля и перехвата шифротелеграмм) выяснилось, что за ним нет стопроцентного контроля. Каждая из сторон играла свою игру, активно используя других игроков для достижения своих целей.