«Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков

— С этими двумя необычными боевыми друзьями я познакомилась в ростовском поезде около десяти лет назад. Тогда это были еще довольно моложавые старички, не утратившие ни военной выправки, ни боевого задора, ни своеобразного чувства юмора.

Ветераны любят рассказывать о своей юности, а в моем лице они нашли благодарного слушателя. Тем более что они оказались моими земляками из Грозного, и рассказ их касался событий, произошедших в Чечено-Ингушетии в 1942 году. Теперь Грозный и Чечня больше ассоциируются с другой, совсем недавней войной, но, как оказалось, между ними очень много параллелей.

Сергей Алексеевич, старший из дедов, так начал свой рассказ:

— С 1941 года я служил на Кавказе в 178-м мотострелковом батальоне оперативных войск

НКВД. Сердца наши рвались на фронт, мы были нужны фронту, но наше спецподразделение вынуждены были держать в тылу. В январе 1942 года оно было развернуто в 141-й горнострелковый полк, предназначенный исключительно для операций против чеченских банд.

— Да, можно сказать, что в начале сороковых годов в чеченских лесах было не меньше банд, чем сейчас — в конце девяностых, — провел историческую параллель более молодой Павел Петрович. — Только вместо генерала Дудаева был бывший прокурор Чечено-Ингушетии Майрбек Шерипов, в феврале 1942 года поднявший антисоветский мятеж в Шатое и Итум-Кале. Даже полевой командир Байсаев был. Только его звали не Шамиль, а Мачек. Вместо Гелаева и Радуева были Хасан Исраилов и Расул Сахабов, а вместо арабов Хаттаба немецкие парашютисты.

— В то время, когда Красная Армия героически сражалась с фашистами, местные антисоветские элементы разжигали огонь вооруженного восстания в нашем тылу, — продолжил Сергей Алексеевич.

— Впрочем, сами повстанцы называли это «борьбой за национальную независимость от Советской империи» и утверждали, что ведут борьбу со сталинским деспотизмом и колониальной политикой Советской власти, — разъяснил мне Павел Петрович. — Их лидеры объявили своей целью создание Конфедерации свободных народов Кавказа — независимого горского государства под протекторатом Германии. Немецкая диверсионно-террористическая разведслужба абвер попыталась воспользоваться ситуацией. В ноябре 1941 года в лагере «Штранс» создали батальон «Бергман» («Горец») для подрывной работы на Кавказе. Сколоченные из личного состава этих спецподразделений группы перебрасывались в тылы советских войск для ведения шпионажа, разрушения коммуникаций, создания паники и пытались руководить деятельностью местных повстанцев. Но абверовцы ошиблись, посчитав, что все горцы готовы воевать на стороне фашистов. Я бы скорее сказал, что Шерипов и Исраилов пытались использовать наступление немецких войск в своих целях. Помните китайскую сказку о царе обезьян, который наблюдает сверху за дерущимися внизу тиграми?

— Ведь говорят, именно за содействие бандитам и немецким диверсантам Сталин приказал депортировать чеченцев? — неосторожно ляпнула я.

— К сожалению, именно на их полк НКВД возложили ответственность за проведение 23 февраля 1944 года операции «Чечевица» по выселению вайнахского народа, — уточнил для меня Павел Петрович.

Сергей Алексеевич аж стукнул кулаком по столу от возмущения: «Лично я был против изгнания стариков и детей из родных домов! Считаю, несправедливо за преступления отдельных отщепенцев выселять целый народ. Не все чеченцы были предателями и бандитами, так же как не все немцы были фашистами. У каждого народа были свои негодяи, но я как офицер НКВД точно могу сказать — процент таких был невелик! Сам видел, помню! У меня нет ненависти ни к чеченскому, ни к немецкому народу. У меня жена — чеченка, зять — немец, в жилах наших детей течет смешанная кровь! Среди моих друзей есть и евреи, и горцы, и русские, сам я украинец. Мы в Грозном всегда жили как одна большая интернациональная семья, и только враги пытались вбить клинья между народами! Так делали фашисты в 1942 году по принципу «разделяй и властвуй»!

— Расскажем ей, как на самом деле началась операция «Вервольф». Если не боишься, — он вызывающе сверкнул глазами на своего друга. — Только ты тоже расскажи ей все, а не ту сказочку, которую мы рассказали твоей будущей жене — моей сестре в сорок втором.

А теперь передаю слово нашим дедам. Они рассказали эту историю вместе, в два голоса, каждый от своего имени и со своей точки зрения. Когда замолкал и задумывался один, нить истории продолжал другой. И пусть как тогда зазвучат их живые голоса: густой резковатый бас Сергея Алексеевича — старшины Нестеренко и мягкий ироничный баритон Павла Петровича — его друга детства и юности — рядового Гроне. Они рассказывали о событиях той поры то обстоятельно и серьезно, и их голоса поднимались до патетики

или подрагивали от тщательно скрываемых слез. Иногда они вспоминали свои ошибки и предубеждения, и тогда тон их рассказа становился язвительным и критичным. То вдруг вспоминали какие-то веселые подробности своей озорной юности, и они хохотали и хлопали друг друга по плечу как мальчишки.

24 августа 1942 года начался штурм Грозного. Немецкие войска рвались к грозненской нефти, все моторы их многочисленной армады боевой техники остро нуждались в горючем; нефть была подобна черной крови, питающей ненасытные утробы вампиров войны — танков и самолетов. Но гитлеровское наступление захлебнулось под станицей Червленной, родиной моего деда, казачьего сотника Нестеренко. Немецкий генерал Руофф получил задание взять населенные пункты Наурскую и Мекенскую, чтобы ударом с севера отсечь и окружить грозненскую группировку, для чего под Наур были стянуты танковые и механизированные части вермахта. Советские войска были намного хуже вооружены, но у наших была сильнее воля к победе — ведь они защищали наши родные дома, своих жен и детей.

Однако наша часть НКВД, вместо того чтобы бить врага на фронте, была вынуждена охранять от бандитов тылы. Но разве нам было легче, чем фронтовикам?! Их враг был ясен и понятен, наш враг прятал свою подлую личину и нападал из-за угла, под покровом ночи. Националисты сколачивали банды из жителей горных аулов, которые громили сельсоветы, убивали коммунистов, нападали на советские государственные учреждения, отделы НКВД, а также на военные гарнизоны.

Уже несколько месяцев мы охотились за одной из банд, входящих в группировку Р. Сахабова. Мы знали, что они действуют в тесной связи с группой немецких парашютистов. Мы не раз устраивали на них засады, но эти дьяволы каждый раз умудрялись выскочить из капкана. Недавно они взорвали мост узкоколейки в Галашкинском районе, потом была попытка нападения на лесопильный завод в Мужичах. Правда, охрана оказалась на высоте, и диверсанты, потеряв в перестрелке одного из своих, вынуждены были отступить.

Не знаю, кой черт дернул меня на рассвете пойти одному на горный родник — наверняка это один Аллах ведает. Впрочем, могу признаться, что у этого черта была толстая черная коса до пояса, осиная талия и огромные карие глаза с пушистыми ресницами. Звалась эта чертовка Фатима и каждое утро, грациозно покачивая бедрами, спускалась к роднику за водой. Мне было всего 23 года, я был молод, беспечен и по уши влюблен.

Прыгая с камня на камень, как горный козел, я быстро спустился к роднику и, раздвинув густые заросли кизила, любовно прошептал: «Фатима…»

Впрочем, последняя буква ее имени буквально застряла в моей глотке. То, что я увидел, было совершенно не похоже на юную красавицу-горянку! Хотя тоже начиналось на слог «Фа».

В полутора метрах от меня сидел на корточках здоровенный малый в зеленом камуфляже, с закатанными по локоть рукавами, и набирал воду в армейскую фляжку. Черный «шмайсер» лежал в траве у его ног.

На пару секунд мы застыли, остолбенело глядя друг на друга.

Он прыгнул первым. Сильное тренированное тело распрямилось как сжатая пружина, кулак размером с пивную кружку летел мне в лицо. Я успел уклониться и, в свою очередь, влепил ему хук с правой.

Oh, mein Gott! Откуда на мою беду свалился этот русский амбал! Моей главной ошибкой стала моя самонадеянность. Видимо, прочно вдолбили нам в головы мысль о расовом превосходстве. Я чувствовал себя тогда этакой всемогущей белокурой бестией, сверхчеловеком… Но давайте ближе к делу.

Я не воспользовался автоматом, так как не хотел стрельбой поднимать лишнего шума. Все-таки я был специально обученный десантник и понадеялся справиться с советским солдатом голыми с руками. Это он мне потом сказал, что несколько лет занимался боксом в заводском клубе, был чемпионом района в тяжелом весе. Как сейчас говорят, «круто я попал…».