Волна мозга
Шрифт:
Этот слабоумный приплелся сюда за несколько недель до этого, – он был оборван, грязен и голоден. Скорее всего он сбежал из какого-то сумасшедшего дома – маленький коренастый горбун неопределенного возраста, со страшным лицом и пустыми глазами. Интеллект Ву-Ву, вне всяких сомнений, тоже претерпел существенные изменения, но это не помогло ему стать – ни физически, ни умственно – нормальным человеком.
Его приходу никто особенно не обрадовался. Основные работы, связанные с уборкой урожая, к тому времени были уже закончены, появление же еще одного едока означало, что он, в известном
– Я убью его, босс.
– Нет, – остановил его Брок. – Нельзя быть таким жестоким.
– Мне это ровным счетом ничего не стоит, – ухмыльнулся Джимми, пробуя лезвие ножа подушечкой большого пальца. Он был на удивление прост.
– Нет. Спешить с этим мы в любом случае не станем, – устало улыбнулся Брок. Он постоянно чувствовал себя усталым, не имея ни минуты свободного времени на то, чтобы хоть как-то передохнуть. «Все мы – заблудшие овцы, которым приходится жить в этом недобром мире…» Через какое-то время он добавил:
– Дрова-то у нас некому рубить, верно?
Ву-Ву быстро прижился в доме, правда, для этого Джимми пришлось пару раз отлупить его палкой, дабы раз и навсегда отучить его от дурных привычек. Глядя на Ву-Ву, Брок понимал, что таких идиотов, до которых теперь никому нет и дела, не один и не два. Когда-нибудь они могли бы собраться вместе и устроить что-то вроде коммуны, и…
Собственно, почему бы и нет? Он был один как перст, отчего ему порой даже не хотелось жить. Таких, как он, не было во всем этом холодном, занесенном снегом мире, все его нынешние труды имели только одну не стоящую того цель – продлить его жалкую, никому не нужную жизнь. Он уже изнемог от одиночества.
Покончив с дойкой, он выгнал животных во двор, чтобы те могли хоть немного размяться. Вода в баке покрылась корочкой льда, но Джамбо разбила ее своим хоботом, после чего к баку потянулись и остальные животные. Днем ему нужно было сходить со слонихой к пожарному водоему, чтобы та принесла сюда пару канистр с водой. Толстая кожа Джамбо местами поросла длинным волосом, что было для Брока, ничего не знавшего о слонах, полной неожиданностью.
Он направился к стогу, стоявшему за изгородью, предназначавшейся специально для овец. Он боялся, что овцы в один прекрасный день порвут проволочную изгородь, и поэтому выстроил здесь настоящий дощатый забор. Однако овцы к этому времени уже и не думали бежать от него. Строительство забора было воспринято ими как очередной каприз их бога… Брок покачал головой, подумав о том, что сейчас может твориться в узких головах овечек.
Даже до сдвига каждая овца обладала своим характером. Всего их было сорок, и Брок прекрасно знал повадки каждой. Резкая, сообразительная Джорджина, как всегда, гоняла робкую Психею, толстая старая Мария-Антуанетта меланхолично жевала, стоя на месте, Джозефина носилась кругами по снегу, старый круторогий баран Наполеон являл собой воплощенное высокомерие… Как он мог поднять на них руку?
И все-таки иного выхода не было. Он, Джо и Ву-Ву, к сожалению, не могли питаться сеном; грубо смолотой муки, яблок и овощей им тоже было мало. Джимми и Мехитабель тоже не отказались
Ему не очень-то нравилась Джорджина, но убить ее он не мог, – она была породистой овцой, без которой он не представлял будущего стада. Резвушка Джозефина, ласковая Мария, кокетка Марджи, скромница Джерри и отважная Элинор – кого из своих друзей он должен был съесть первым?
«Лучше бы ты заткнулся, – сказал он самому себе. – Ты ведь все обдумал заранее».
Он подозвал к себе Джо и открыл ворота загона. Овцы, закончив трапезу, направились к сараю, в котором они проводили зиму, то и дело с любопытством поглядывая на Брока.
– Джо, пригони сюда Психею, – сказал он.
Собака молнией понеслась исполнять приказание. Из курятника вышла Мехитабель. В руке она сжимала нож.
Джо подтолкнул Психею в направлении ворот, и она удивленно уставилась на него, совершенно не понимая, чего от нее хотят. Пес залаял и несильно куснул ее за ляжку. Психея изумилась еще больше и покорно направилась к выходу из загона. Подойдя к стоявшему возле ворот Броку, она остановилась.
– Идем, моя хорошая, – сказал он. – Сюда.
Он закрыл ворота и запер их на замок. Джо тем временем погнал Психею за курятник, где ее не смогли бы увидеть другие овцы.
Свиньи всегда понимали, к чему их готовят хозяева, и поэтому те даже и не пытались скрывать этого, закалывая свиней на глазах У их братьев и сестер. Овцы же ни о чем не подозревали. Исчезновение из стада нескольких овечек не вызвало бы у них ни малейшего беспокойства. Если человек и дальше хотел питаться мясом животных, ему следовало бы создать в их среде некий культ, в котором главную роль играли бы жертвоприношения…
От этой мысли Брока передернуло. Роль Молоха ему в любом случае не нравилась. Человек и без того создание насквозь греховное.
– Иди сюда, Психея, – сказал он.
Она остановилась, молча глядя на него. Брок снял перчатки, и она стала лизать ему руки своим теплым мягким язычком. Брок почесал у нее за ушами, и она тихонько заблеяла.
Внезапно он понял всю трагичность участи животных. Интеллект был чужд им так же, как и прежде. Человек обладает такими орудиями, как руки и речь, которые были неразрывно связаны с деятельностью его разума, – он сам, в известном смысле, был его порождением. Внезапно обрушившееся на него знание не смогло раздавить его, ибо интеллект по самой своей природе свободен от ограниченности.
Все прочие твари постоянно находились в состоянии гармонии, ведомые по жизни инстинктами, в ритме того большого мира, в котором они жили; они были разумны ровно настолько, насколько это требовалось им для выживания. Они были немы, но не ведали этого, они не терзались одиночеством, ничего не ждали, ни к чему не стремились. И вот теперь они внезапно оказались ввергнутыми в эту неведомую им прежде стихию, для жизни в которой они просто не были предназначены. Они понимали, что с ними что-то не так, но, как и прежде, не имели в своем распоряжении ничего, кроме инстинктов.