Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании
Шрифт:
Нельзя отказать автору письма в полемической злости, в ядовитой иронии, сквозь которую проступает жгучая ненависть ко всяким там «властителям дум». Он крайне возмущён примером, приведённым в той же главе, где я рассказывал, что учёный отправляет своего восемнадцатилетнего сына искать собственную дорогу.
— Да как это можно? Без родителей? Одного? Выдумка! Лжеромантика!
Автор столь гневного письма забывает, что на этой, по его мнению, «лжеромантике» построена Братская ГЭС, созданы волжские плотины, новые города. Сотни тысяч юношей и девушек покидали домашний очаг и,
А он хвастается, что его собственному сыну уже тридцать лет и он до сих пор не может ослушаться родительской воли, живёт в комнате матери и не женится, хотя маме очень хочется внучат. Но с условием, чтобы и они были здесь, под боком!..
Каким нафталином, затхлостью, плесенью пахнуло от этого письма! Будто провалялось оно полсотни лет в купеческом сундуке.
Может быть, и не следовало останавливаться на этом письме, но автор его делает далеко идущие обобщения. Он заявляет, что меня могут поддержать лишь родители-эгоисты, себялюбцы в тех «диких и редких случаях, когда они обращаются с просьбой «помочь» им избавиться от злостных претензий своих дегенеративных потомков».
Клевещет этот злобный обыватель, клевещет на сотни честных советских людей, которые с думой о будущем пишут о своих сомнениях, советуются, предлагают. Они горячо любят материнской и отцовской любовью своих сыновей, но во имя счастья потомков и всего нашего общества умные родители стараются воспитать в молодом человеке лучшие стремления и самостоятельность.
Бои с пережитками прошлого нам приходится вести упорно и последовательно. Мхом обывательщины не должны зарастать юные сердца. А ведь именно так случается, когда «тридцатилетнего ребёнка», о котором упоминал анонимный оппонент, образно говоря, не выпускают на улицу без калош.
В этой связи вспоминаются слова А. И. Герцена из беседы с молодыми людьми: «Сделаться большим не так трудно, как начать расти»…
Да, жизнь начинают по-разному. Вот один военнослужащий, бывший фронтовик, рассказывает о сверстниках, которые начинали самостоятельную жизнь даже не с восемнадцати лет, а порой с шестнадцати. С гордостью за своих боевых друзей автор письма сообщает, что один из них стал генералом, другие — директорами школ, учёными, строителями… Настоящие это люди, ими могут гордиться не только родители, но и весь советский народ.
«Третье лицо»
В большинстве наших семей — ячейках социалистического общества — все её члены связаны и дружбой, и уважением. Дети заботятся о престарелой матери, и она испытывает ни с чем не сравнимое счастье и гордость…
Есть чуткие, заботливые мачехи и тёщи, невестки, которые относятся к свекрови будто к родной матери — с нежностью и любовью.
Да, собственно говоря, таких семей миллионы. Живут они под общей крышей, мирно, счастливо. Радуемся за них.
Разговор же, затеянный мною, идёт не о счастье, а о горе людском, которое вызвано и слабостью характера, и неразумным воспитанием в семье. Десятки, сотни жизненных примеров подсказаны мне собственными наблюдениями, читателями, друзьями, знакомыми и, наконец, судебными делами.
Кстати, судебные дела часто касаются вопроса о претензиях взрослых детей на площадь родителей. Ничего не поделаешь, несмотря на интенсивное строительство, в крупных городах ещё не хватает квартир. И недаром в Программе партии уделено большое внимание этой острой бытовой проблеме — каждая семья, в том числе и молодожёны, будет обеспечена отдельной квартирой.
А пока в нашем законодательстве существует положение: взрослые дети могут претендовать на площадь родителей даже в судебном порядке. И вот сын подаёт в суд на мать и, как правило, выигрывает дело…
Бывают, конечно, безвыходные обстоятельства, коли родители-эгоисты не хотят поступиться ради детей своим комфортом. Но я говорю о других случаях, когда сын, вопреки всяким моральным нормам, выступает против матери в суде, желая лишить её под старость заслуженного покоя и того, что она заработала своим трудом. Думаю, что нет прав у такого сына ни на материнскую любовь, ни на общественное уважение!
Вот и примеры: мать — инвалид Отечественной войны, старая женщина — жила с сыном в двух комнатах. Сын женился, появился внук. Невестке показалось мало одной комнаты, она не работала, бегала по судам, каким-то образом оформила фиктивный развод и добилась вселения своего мужа в комнату матери. «Всё равно она скоро умрет, — рассудили чёрствые люди. — Пусть площадь достанется сыну…»
Или ещё случай, где опять на сцене появляется предприимчивая невестка. Она подаёт в суд, чтобы уплотнили свекровь, вселив в её комнату старенькую сестру.
— А что думает по этому поводу ваш муж? — спрашивает судья. — Согласится ли он причинить такую неприятность матери?
— Меня это не касается. В данном случае муж представляет собой третье лицо. Это я подаю в суд на его мать.
Вызывается «третье лицо». От него многое зависит. Его больная семидесятилетняя мать плачет. Не столько потому, что жалко расставаться с отдельной комнаткой. Нет, ей стыдно, что её, старуху, таскают по судам. За что?
Она всматривается в родное до боли, до слёз лицо сына. Всю жизнь ему отдала! Вот он сейчас скажет, заступится. Сыночек ты мой! Надежда, опора…
Но сыночек, пряча бегающие глазки, что-то мямлит о своей непричастности к этому делу. Пусть решает суд…
Суд, конечно, решит, взвесив все «за» и «против». Я мало разбираюсь в юридических тонкостях. Вполне возможно, что иск невестки будет удовлетворен — у неё ребёнок. Это многое значит в нашей постоянной заботе о будущем счастье детей.
Ребёнок мал и пока ещё не понимает, что кроме просторной солнечной комнаты, где ему можно весело резвиться, есть ещё одинокая старость и глубокая материнская обида, причинённая его отцом. Ведь бабушка потеряла самое дорогое — сына, в котором не оказалось ни капли мужского благородства.
Казалось бы, пустяковый случай. Обычный гражданский иск… А не следует ли подойти к вопросу шире? Веря в силу и гуманность наших советских законов, глубоко уважая тех, кому выпала нелёгкая доля проводить их в жизнь, я всё же думаю, что подобные гражданские иски неправомерны в нашем обществе.