Вольница обречённых

Мещанов Юрий Юрьевич

– - Слушай, Лютогост, я вот зачем тебя здесь поджидала. Мне стало известно, что летом, когда вы преследовали Петра, вам в плен попала жена его телохранителя, Агата Михайлова. Это так?

– - О... Ну... Слушай, - Лютогост закрутил головой в разные стороны, словно ища куда бы убежать, а потом опустил глаза под ноги, - я остывать начал после тренировки. Как бы мне простуду не подхватить. Давай потом поговорим. Мне надо доспехи снять, помыться.

– - Это так?
– снова спросила Зима.

– - А... Ну... Да, это так.

– - Она действительно такая красивая?

– - Да, очень красивая.

– - Всеслав сделал

её своей любовницей?

– - О... Ну... Слушай, я не хочу болтать ничего про брата, тем более, что он мой государь. И тебе я врать не хочу. Я тебя слишком уважаю. Поэтому прошу, не задавай мне таких вопросов. Разговаривай с ним сама на такие темы. Хорошо?

– - Хорошо, - улыбнулась Зима, - я буду говорить с ним.

***

Плотно откушав в трапезной княжеской резиденции, Миша Воробей решил заглянуть в канцелярию, где для него, как для придворного хрониста отвели небольшую комнату для работы. Ещё в коридоре заметил, что в комнате горит свеча. Интересно, кто там уселся, его помощник? Надо сделать ему нагоняй, чтобы без разрешения не шастал. Войдя в комнату, Миша застыл на пороге. За его столом сидел державный князь Всеслав Строгов, с любопытством читая листы хроники, над которой уже несколько месяцев работал Миша.

– - О, хронист, заходи, не стой на пороге.

– - Государь, приветствую Вас, - Миша поклонился.
– А Вы...

– - Читаю твою рукопись, первые главы. О моём возвращении в Древгород. Чушь полная. Что это такое?
– Всеслав сунул в лицо хронисту бумаги.
– Ни стиля, ни слога, ни последовательности.

– - Это черновики, - попытался оправдаться Миша.

– - Черновики у тебя вот, - Всеслав подвинул ящик, в котором хранились деревянные пластинки с пометками, бумаги с кратким изложением отдельных событий.
– А вот это помечено как чистовик. И что я вижу?

– - Государь, просто я пока...

– - Ты сколько уже трудишься на меня? И знаешь, я тебя взял потому, что углядел в тебе таланты и способности. Хочешь сказать, что я ошибся? Сколько у тебя на руках лишних пальцев?

– - У... Меня... У меня нет лишних, - Миша побледнел.

– - Я так и думал. Смотри сюда. В черновиках у тебя вполне годные заметки. Многие события ты лично видел. В конце концов, ты можешь у меня расспрашивать и у офицеров моих. С этого дня я беру твоё сочинение под своё особое внимание. Пишешь каждую главу на черновик, показываешь мне, я редактирую. И трудишься на совесть, как полагается. А не так, что между обедами время слегка находишь. Ты понял меня?

– - Понял, князь.

– - Пойдём сходим кое-куда.

Князь и его хронист вышли на улицу. Вечер был не поздним, но темнота уже плотно легла на Древгород. Освящённая редкими факелами резиденция державных князей грозным силуэтом прорисовывалась на фоне неба. Всеслав привёл Мишу на конюшню. Подозвал к себе бойца из Тайной стражи, указал ему на хрониста: "Вот этому десяток плетей отвесишь. Не слишком увлекайся, аккуратен будь. А ты, Миша, помни. Я тебя нанял для важного труда, а не для того, чтобы ты за мой счёт себе жир отращивал".

После ужина, Всеслав отправился в опочивальню. Зима ждала его там, сидя на ложе. Вид у супруги был очень строгий, она поприветствовала князя подчёркнуто холодно.

– - Как ты себя чувствуешь?
– спросил Всеслав.
– Почему не пришла за стол?

– - Присядь, - Зима рукой указала место рядом с собой.
– Нам надо поговорить.

– - О чём?
– Всеслав сел рядом и попытался обнять супругу за плечи, но она сбросила его руку.
– Что случилось?

– - Я знаю, что летом ты захватил в полон жену телохранителя Петра, Егора Михайлова, - Зима решила бить прямолинейно, без ходьбы вокруг да около.
– Как уж её зовут, Агата Михайлова?

– - Э... Да, было дело.

– - Она твоя любовница?

– - Что? Нет, милая, как ты могла так подумать?

– - А почему нет? Я слышала, она красавица. Если у тебя с ней ничего нет, то где ты её прячешь и зачем? Пленницу мог бы и в мою свиту привести. Зачем держать её отдельно?

– - Не знаю...
– Всеслав и сам не мог ответить на этот вопрос. Действительно, почему он не передал её в свиту своей жены, где подобной пленнице было бы самое место. Зачем он ездит к ней в острог, даже когда выяснилось, что использовать сына Агаты и Деяна Булатова будет невозможно. Подозрения жены были небезосновательны.
– Любимая, послушай. Мы столько вместе прошли. Я тебя люблю. Я помню как ты закрыла меня своим телом тогда, на дороге, когда нас догнали князья Вежинского содружества. Я тебе клянусь, что не сплю с Агатой Михайловой. У меня с ней ничего нет.

– - Лжец!
– Зима встала с ложа и, повернувшись к мужу спиной быстро разделась. Позволив Всеславу увидеть своё обнажённое тело, она быстро забралась под покрывало и легла на бок, отвернувшись в сторону. Князь воспринял её поступок как намёк на примирение. Раздевшись он лёг рядом и потянул супругу на себя. Не оборачиваясь, Зима вырвалась из его объятий.
– Уйди! Не трогай меня!

– - Ну ты чего? Иди сюда. Я не заслужил твоих обид. Давай, иди ко мне.

– - Уйди! Езжай к любовнице, пусть она тебя ублажает!

– - Значит так вот?

– - Да, так!
– всю ночь, Зима проспала на боку, отвернувшись от мужа.

"Хорошо", - подумал про себя Всеслав и ранним утром отправился в Вешневодье. Когда Агата вышла из спальни, она вздрогнула от неожиданности. Около её двери стоял державный князь и молча смотрел на женщину. "Государь? Мне не доложили, о Вашем приезде, - Агата улыбнулась.
– Приехали снова бросить меня в сугроб?" Всеслав решительно шагнул к ней, взял за талию и прижал к себе. Накрыл ртом её нежные губы и не отрываясь от них, принялся срывать с Агаты одежду. Она слабо, лишь для порядку сопротивлялась, одновременно умело поощряя его действия. Раздев её донага, князь разделся сам и повалил женщину на ложе. Шумно вдыхая воздух, Всеслав резкими нетерпеливыми движениями, каждое из которых наполняло комнату её стонами, овладел женщиной. Почувствовав его в себе, Агата ликовала. Теперь государь Рустовесской земли в её руках! Наконец, их общее напряжение достигло предела, вылившись в сладостное наслаждение. Она ощутила в себе его липкое горячее семя, а он без движений застыл на ней, дыша как после бега. Агата погладила его волосы, прижала к своей груди голову князя. "В следующий раз, - нежным слегка обиженным голоском прошептала она ему в ухо, - не смей брать меня так грубо, я ведь живой человек и нуждаюсь в ласке". "Да", - ответил он, целуя её грудь и шею. Впереди их ждёт ещё многое, в этом Агата Лоскутова теперь не сомневалась.