Вольница обречённых
Шрифт:
***
Добрую часть ночи они провели в любовных утехах. Истощив свои силы, Всеслав, наконец, уснул. Зима ещё некоторое время лежала, глядя в потолок. В комнате было жарко от гревших очагов. По обнажённому телу Зимы ручьями тёк пот, после того как Всеслав в последний раз взял её. Теперь он спал рядом, а она размышляла. То, что муж ездил именно к любовнице, сомнений у неё не вызывало. Но вот почему он вернулся так скоро, ведь собирался остаться там на три дня или около того? Судя по тому, что сейчас было, вряд ли Всеслав получил от Агаты желаемое. Если бы получил, остался бы там. Все мужчины таковы. Зима не знала никого, кроме своего мужа, но она разговаривала с другими женщинами и все сходились в одном. Значит, что-то ему помешало и он был вынужден удовлетворять свою похоть с женой. Догадка была очевидна, скорее всего Агата Михайлова беременна. Всеслав отсутствовал
Не заметно для себя, Зима Строгова заснула. Она вновь оказалась в том весеннем лесу. Сидела в телеге, рядом со своим раненным мужем, а их окружали вражеские ратники. Конные воины с копьями и мечами, над шлемами которых развевались знамёна Больших Домов. "Смерть! Смерть ему!" - бродило из уст в уста пугающее слово. Рядом не было никого, кто мог бы защитить раненого державного князя. Все его воины погибли. Враги приближались, угрожая князю смертоносной сталью. Зима слезла с телеги и отошла в сторону.
Глава 13
Погребальный костёр
Пётр Строгов, жмурясь от яркого солнца, смотрел на небо. Он всегда любил весну, всегда умел радоваться мелочам и видеть приятное в обыденном. Возможно, за это его любила Вера. Но он потерял эту способность. Весна четыреста двадцать второго года застала его в Миргороде, где он прятался ещё с осени прошлого года, попросив защиты у Видогоста Булатова. Быть может, если бы не его жена Вера и дочь Рада, он и не пришёл бы сюда. А если бы у него не было людей, за которых он отвечает, то он и вовсе бросился бы на меч. Проклятое голубое небо с этими пушистыми облачками, мирно плавающими на фоне яркого солнца... Лицезрение даже таких безмятежных картин больше не приносило радости. Напротив, лишь раздражало, составляя противоположность его душевной опустошённости. Он побывал у цирюльника, который тщательно выбрил Петру Строгову лицо. Сходил в баню и попарился там, смыв всю грязь. Он ощущал чистоту и то, как лёгкий ветерок ласкает его гладкие щёки, с которых убрали жёсткую щетину. Чувствовал, но не испытывал никакой радости. Будь оно всё проклято! Пусть Мроз и Килма заберут себе этот мир и правят в нём столько тысячелетий, сколько им влезет.
Пётр отправился бесцельно бродить сначала по резиденции, а потом по городу. Его жена Вера как всегда нянчилась с Радой на женской половине. Его воевода Корнил Шахов тренировал остатки дружины на плацу. Видогост Булатов был занят своим воинством. А в городе было всё то же самое. Люди занимались своими собственными делами. Суетились, толклись на рынке, работали в своих слободах. Хотя царила на улицах какая-то напряжённость. Ходили слухи, что армия Всеслава Строгова уже выступила в поход и со дня на день будет уже под стенами Миргорода. От этих слухов чернота совсем заволокла душу. Хотелось упасть на землю и биться об неё головой, пока весь лоб не разобьётся или покроется грязью. А потом прыгнуть в колодец и утонуть там. Но только так, чтобы никто об этом не узнал. Никогда. Пётр зашёл в харчевню, которая приглянулась ему уже очень давно. Хозяин знал князя и приветливо ему улыбнулся. Он в ответ тоже махнул ему рукой. День только тянулся к середине и в харчевне никого не было. Если не считать одного чудаковатого вида гостя, который уплетал жареную картошку, сидя в углу.
– - Князь, приветствую! Купите у меня хоть что-нибудь. Совсем дела плохо идут.
– - Да в резиденции пока вполне хватает и еды и питья. Хотя, - задумавшись медленно проговорил Пётр, - давай! Сколько можно у вашего господина дармоедничать?
Он купил себе небольшой бочонок пива, пару кувшинов медовухи и бутыль с обжигаловкой, как местные умельцы называли прозрачную жидкость, которую по особым рецептам вытягивали из браги. Расплатившись, Пётр вдруг понял, что всё это добро нужно отнести в резиденцию, а он совсем один. Раньше с ним всегда был Егор Михайлов. А теперь он сбежал. Молодой князь представил, как будет выглядеть, взвалив на спину эти бочонки. Сын великого Лесьяра Строгова и брат непобедимых Всеслава с Лютогостом, бывший державный князь тащит на своём горбу выпивку. Вот ведь позорище! От этой мысли стало ещё противнее. Видимо, поняв затруднение своего покупателя, хозяин трактира немедленно выделил ему двух юнцов, чтобы те дотащили покупки куда прикажут.
Трактир был не слишком далеко от резиденции, но всё же прогуляться пришлось. Посланные трактирщиком юнцы послушно брели за Петром, о чём-то тихо переговариваясь. Хорошо, что их ему дали в помощь. Теперь смотрят люди и видят, что идёт благородный человек. А тащи он бочонки на своём горбу? Вот было бы позорище. Они вышли на главную площадь, где находилась резиденция предельных князей Миргорода. Впрочем, Видогост уже давно именовал себя самовластным князем. Вторую резиденцию, где он жил с семьёй ещё будучи наследником, и где потом пребывала под охраной Агата Лоскутова, беременная от Деяна, несколько лет назад разобрали. И на месте её построили высокую деревянную башню, которую Видогост посвятил своей любимой жене Мирине. Башня немного возвышалась даже над стенами города. Жена самовластного князя очень любила там бывать, проводя много времени с их детьми. Петру и самому там нравилось. С высоты башни открывался необыкновенный вид на город и даже за его пределы. Но сегодня Пётр шёл не туда. Сначала он думал отправиться на черновую кухню, где ели прислужники, чтобы там тихо посидеть без чужих глаз. Но потом решил не прятаться. Приказал своим спутникам нести напитки в малую трапезную. Когда они выполнили поручение, он отпустил их, дав каждому по медной резе. А прислужницам приказал подать ему на стол закуску и поставить кружку с чаркой.
Наполнив чарку прозрачной жидкостью, Пётр мысленно очень грязно выругался и выпил. Обжигаловка огненным маслянистым комком покатилась по пищеводу в желудок и наполнила брюхо приятной теплотой. Князь зажмурился, резко выдохнул и сделал большой глоток пива. Приятная горечь после такого огня. Он принялся уплетать поданные ему прислужницами картошку с грибами и поросячье мясо. Да будет здоров Видогост Булатов за свою щедрость!
В трапезную осторожно вошёл Эйно, писарь из Старогулья. Он бежал к Петру, когда братья Озеровы поехали на переговоры с Всеславом. В дружине он занимался учётом провизии. Пётр посмотрел на писаря. Тот стеснительно переминался с ноги на ногу. Пристрастие Эйно к хмельному уже давно стало предметом шуток среди ратников. Видимо, он искал Петра для того, чтобы решить какой-то вопрос или что-то ему доложить. Но увидев, что господин пьёт, он стал придумывать повод остаться. Быть может под шумок разговора ему удастся украдкой налить себе вожделенной влаги.
– - Государь, повелитель! Я искал Вас...
– Эйно смотрел на бутыль с обжигаловкой и мысли его путались. Так хотелось остаться, но придумать достойный повод не получалось.
– - Присядь, Эйно. Раздели со мной еду и напитки, - Пётр прекрасно понял, что писарь явился на запах хмельного и решил помочь ему выйти из затруднения. Тем более, что собутыльник был весьма кстати.
– Эй, - обратился он к девице-прислужнице, - милая, ещё чарку, кружку и тарелку со снедью!
Писарь уселся напротив князя и нетерпеливо потёр ладони. Пётр наполнил чарки обжигаловкой, а кружки пивом. Они выпили.
– - Оооох, хороша!
– воодушевлённо произнёс Эйно, кидая в рот картошку с грибами.
– Государь, а ведь такая оказия со мной приключилась! Просто ух, какая оказия. Третьего дня отправился я за стены, чтобы...
– - Умолкни, Эйно!
– резко оборвал его Пётр.
– Не желаю твой трёп слушать. Мне подумать хочется. Будем молча пить. И вообще, чего я тебе наливаю? Давай ты следи, чтобы у меня в чарке и кружке дно не проступало.
– - Да, да, государь. Как Вам угодно распорядиться. Будет исполнено!
Дальше они пили молча. Эйно твёрдо выполнял наказ своего господина и постоянно подливал ему. Растекавшаяся по желудку теплота обжигаловки растворялась холодной горечью пива. Опьянение мягкими пальцами приятно прощупывало голову, обволакивая рассудок в пушистый мех хмельного дурмана. Ровные линии стола, стен, потолка, очертания кружек и чарок, лицо сидящего напротив писаря и фигуры прислужниц стали расплываться. Чем больше Пётр выпивал, тем сильнее они расплывались. Обжигаловка с пивом постепенно растворили гнетущее ощущение беспросветности. Стало немного легче. Уже не давило на голову и плечи понимание того, что он загнан в угол и выхода нет. Предавший Петра Егор Михайлов, который просто ничего не объясняя сбежал куда-то, не выходил из головы. Ведь он считал его своим другом, доверял ему свою жизнь. Хотя чему удивляться? Сам Егор рассказывал, как ушёл в ночь перед битвой на Михайловом лугу и прятался потом в остроге у своего отца. Можно ли было доверять такому человеку? Конечно же, нет! Но ведь тот же самый Егор, выполняя поручение своего господина, вышел на смертельный поединок со Скалогромом. Столько лет был рядом. Как было не доверять ему. Но он предал... Пётр выпил ещё. Обида отступила. Настроение улучшилось. Если вдуматься, всё не так уж и плохо. Воины тренируются, стены города высоки и крепки. А что может его брат? Все его победы призрачны. Он слишком быстро захапал себе очень громадные земли и ему нечем будет удержать их. По мере того, как пустела бутыль и уменьшалось количество пива в бочонке, уверенность в слабости Всеслава, переросла постепенно в веру в свои силы. Пётр и Эйно хряпнули ещё. Вера в мощь своей дружины обернулась уверенностью в победе. Победа близка, Всеслав обречён. Ничто не сможет спасти брата от неминуемого поражения. Есть в этом мире только одна неизбежность, это победа Петра Строгова!