Вольному – воля
Шрифт:
Приговор был достаточно суров – пятнадцать суток карцера.
Красавчик удрученно смотрел на Аврору. Он понимал, что больше не интересен ей. Тем более что точка в их отношениях давно поставлена. Она вернулась в Черноземск, он остался в поселке заведовать клубом.
Он сам хотел остаться в этом поселке. И она помогла ему там обосноваться. А в телохранителях у нее другой парень, далеко не такой симпатичный и сексапильный зато настоящий профессионал. А красавчики ей больше не нужны. У нее теперь есть Ролан... Правда, далековато
– Я понимаю, Ролан – парень что надо... Но чем я хуже? – кисло спросил Дима.
– Тем, что не должен был спать со мной, – отрезала Аврора. – А ты спал. Хотя слово ему давал...
– Так не про тебя слово давал...
– Ты не так его понял. Говоря о Венере, он думал обо мне...
Аврора верила в то, что говорила. Сама заставила себя в это поверить.
– Значит, не так понял... Я узнал, что ты будешь здесь, приехал...
– И зря. Тебе уже пора, – сказала она. – В Новомухино у тебя дом, работа...
– Да, и женщина тоже есть, – кивнул Дима.
– Наш пострел везде успел, – ничуть не ревнуя, кивнула Аврора.
– Ты не думай, я к тебе не набиваюсь. Просто соскучился. Увидеть захотел... Поеду я.
– Поезжай.
Она отпускала Красавчика с двойственным чувством. С одной стороны, она хотела избавиться от него, чтобы поскорее увидеться с Роланом. А с другой – она боялась заходить в мрачные тюремные теснины, где голова может разболеться от одних только запахов.
Дима ушел, а освободившееся место возле нее тут же занял адвокат, которого Аврора наняла в защиту Ролана.
– Приятного мало, наш подопечный в карцере, – сказал он. – Но я уговорил начальство...
– За что в карцер? – возмутилась Аврора.
– Жестоко избил сокамерника.
– Какой сокамерник? Он же должен был находиться в лазарете.
– Выписали его оттуда, перевели в камеру, а там инцидент. Девять суток отсидел... Пропуск я заказал, с начальством договорился – вас, Аврора Яковлевна, пропустят прямо к нему...
Не зря адвокат получал от нее приличные суммы. Она действительно беспрепятственно прошла через сито контрольно-пропускного пункта, темными гулкими лабиринтами коридоров дошла до мрачного помещения, густо пропитанного духом безнадежности.
– Ждите, сейчас его приведут, – сказал адвокат. – Минут через пять...
Пять минут... Что значили эти пять минут по сравнению с целой жизнью?
Ролана она любила с тех пор, как он стал жить с ее сестрой. Потом сама стала с ним жить – глупая наивная малолетка, а он взрослый искушенный жизнью парень. Это были самые счастливые дни в ее жизни. Потом был Миша Волоков, который долго ее добивался. Ролан сидел в тюрьме, она его ждала. И не дождалась. Вышла-таки замуж за бандита Волока... И все-таки она встретилась с Роланом. На свою беду... Любила его и ненавидела. Пыталась забыть, но... Снова он в тюрьме. И снова она готова его ждать. Как тогда, в годы своей беззаботной юности. Тогда она была свободна, и сейчас в ее жизни нет мужчины. Нет, потому что в этой жизни есть место только для одного мужчины – никогда она так ясно не осознавала это, как сейчас...
Она помнила
Она думала о Ролане сквозь розовую пелену восприятия. Ведь он раскаивался в своих грехах, просил у нее прощения. А каким он спокойным и, можно сказать, ручным был, когда лежал в больнице с тяжелым ранением. Он очень жалел, что не сложилось у него с Мариной. Но еще больше он мучился тем, что не смог остаться с Авророй. А она подала ему надежду. И сейчас она скажет ему, что у них есть шанс начать все сначала...
Открылась дверь.
– Руки за спину! Пошел!
В дверном проеме появился коротко стриженый арестант в спортивном костюме. Стесанные тюремным бытом черты лица, по-волчьи жесткий и колючий взгляд исподлобья. Это был Ролан. Злой, ожесточенный и чужой. И еще более страшный, чем он был тогда, когда изнасиловал ее в родительской квартире...
– Ролан, здравствуй! – приподнявшись с места, натянуто улыбнулась она.
Он молча кивнул в знак приветствия, сел на краешек табуретки.
– Может, лучше сюда? – спросил конвоир, показывая на зарешеченный отсек.
– Зачем? – изобразила она удивление. – Я не должна его бояться...
Она действительно не должна была его бояться. Но ей было страшно.
– И не бойся, – усмехнулся Ролан.
В его глазах угадывалось презрение, но не к ней, а ко всему миру, составной частью которого она была.
– Не боюсь...
– Закурить дай, – не то чтобы нагло, но в определенной степени бесцеремонно попросил или даже потребовал он.
– Да, конечно...
Сначала она вытащила из пачки сигарету, затем поставила ее на стол целиком.
– Это все тебе, от меня...
– Не положено, – мотнул он головой. – Вертухай все отберет.
– Почему не положено?
– Запретные вложения могут быть...
– Так проверяли же все.
– Но я же в карцере. Пока я там, посылка на складе должна храниться... Ага, будет она там храниться. Сожрут все, а скажут, что пропало, еще и опись покажут, по которой харчи уничтожались. Знаю я этих крыс...
Он откупорил пачку, вытащил сигарету, закурил. Надо было видеть, с какой жадностью он затянулся.
– У тебя легкое прострелено, не забывай, – напомнила она.
– Зажило все, как на собаке... А не заживет, так подохну, как собака...
– Зачем ты так?
– Жизнь такая у меня, собачья...
– Все еще можно исправить. Сайков взял все твои убийства на себя...
– Что?! – встрепенулся Ролан.
– На себя, говорю, все взял...
– Кто его уговорил? – озлобленно сузил он глаза.