Вольноопределяющийся
Шрифт:
— Сто тридцать рубликов, господин сержант, разумеется, золотом, в пересчете на серебро или ассигнации, четыреста двадцать три целковых. — Похоже, приказчик, мужчина приличного возраста с благородной сединой в волосах, и сам испугался озвученной им суммы, однако, для того чтобы убедить прежде всего себя в справедливости столь невероятной для стрелкового оружия цены, он разразился целой хвалебной тирадой в честь «Урал-4С»: — А что вы хотите? Эксклюзивная разработка рода Зубатовых. Штучный товар, не какая-нибудь серийная сборка. Тип патрона полностью совпадает со штатным от трехлинейки МВТ, так что на фронте вам не придется заморачиваться с поиском специального боеприпаса. Просветленная оптика немецкой фирмы «Лангсдорф», если вам это что-то говорит. Проста в обращении, вместе
Мужчина еще долго распинался, расхваливая свой товар. Название фирмы «Лангсдорф» мне, разумеется, ни о чем не говорило, но то, что оптика отличная было и без дополнительных объяснений понятно, а также то, что качество ствола и всех прочих деталей превосходное, безошибочно подсказал мой дар ведуна. В душе я радовался. Всего-то тринадцать золотых кружочков за это чудо оружейной мысли. У меня с собой полсотни навязанных Егоровной червонцев. А я еще брать не хотел. Так что не особо и разорюсь. Едва приказчик замолчал, я снял с плеч солдатский баул, развязал горловину, извлек кожаный мешочек с позвякивающим содержимым и тут же отсчитал требуемую сумму на глазах ошалевшего от вида столь огромных денег продавца.
А вы представьте себе, в вашу лавку вваливается какой-то сержант с вензелем «В» на погоне, присматривается к самому дорогому образцу стрелкового оружия и тут же выкладывает за него сумму, которую при всем усердии приказчику заработать где-то лет за пять, а может и больше. Общеизвестно, что в вольноопределяющиеся идут не от хорошей жизни, чаще всего по бедности с целью получить звание младшего офицера, чтобы по выслуге лет заработать государственный пенсион. А этот совсем юный парнишка запросто так вытаскивает кошелек с золотыми монетами из холщевого солдатского баула и с легкой душой расстается с невероятно огромной по меркам всякого обывателя суммой денег.
Еще раз взял в руки теперь уже принадлежащую мне вещь, снял защитную крышку оптического прицела, приложил винтовку к плечу и навел ствол на окно лавки. Мягкий резиновый наглазник четко лег куда следует и ничуть не мешал целиться. Едва видимый невооруженным взглядом крест небольшой церквушки, расположенной на приличном удалении от лавки, тут же прыгнул мне навстречу, при желании я смог бы пересчитать сидящих на нем ворон. С некоторым сожалением вернул оружие продавцу. Пока тот с завидной ловкостью осуществлял разборку винтовки и укладку деталей в специальный кофр, я внимательно наблюдал за его действиями, чтобы, не приведи господь, чего-нибудь не упустить.
— Пожалуйста, уважаемый господин, — приказчик протянул мне ящик с легким поклоном. — Спасибо за покупку! Приходите еще, здесь вам всегда будут рады. В следующий раз мы готовы предоставить вам скидку в пять процентов от стоимости любого товара. — Произнеся дежурные фразы, мужчина от себя искренне добавил: — И берегите себя, война занятие интересное лишь со стороны. На самом деле там стреляют и убивают, в лучшем случае ранят. — При этих словах, он поморщился и непроизвольно потер левую ключицу.
— На войне заработали? Болит? — спросил я, засовывая кофр в походный мешок.
— На войне, подтвердил мужчина, шведская пуля под Нарвой прилетела, плечо раздробила, ну меня и списали под чистую вот уже как двадцать годков назад.
Я словно на физическом уровне ощутил его боль, и в душе у меня вдруг возникло острое желание помочь старому вояке. Возможно из-за весьма удачной покупки. А почему бы и нет? Как там в одном мультике говорил рыбак: «Делай добро и бросай его в воду».
— Разрешите взглянуть на вашу рану, уважаемый?
— С чего бы это? — Насторожился торговец. — Вы же не лекарь.
— А вот как раз-таки лекарь. В вольноопределяющиеся подался по окончании первого курса медицинского факультета, к тому же имею определенный целительский дар.
— Ну коль так, смотрите, — и хихикнув, чтобы самому успокоиться от неожиданного предложения странного покупателя, добавил: — за просмотр денег не беру.
Диагностический осмотр выявил неправильно сросшуюся трубчатую кость, соединяющую левую лопатку с грудиной,
— Вот и всё, уважаемый, — выведя приказчика из транса, я решил провести краткий медицинский инструктаж. — Теперь вы здоровы. Какое-то время будете испытывать сильный голод. Сейчас порекомендую вам посетить туалет, ну вы и сами чувствуете данную потребность. А я, пожалуй, вас покину. Мне сегодня на поезд, а впереди куча дел.
Не дожидаясь, когда я покину оружейную лавку, продавец резко куда-то умчался. Я его понимаю, организм требует немедленного освобождения от накопившихся шлаков. Ничего, добежать успеет, еще и покряхтит, и глазенки повыпучивает, прежде чем из него начнет вываливаться.
Усмехнувшись, я отодвинул тяжелый брус дверного засова и вышел на свежий воздух. После того, как удерживаемая мощной пружиной дверь захлопнулась за моей спиной, я посредством психокинетического конструкта задвинул засов обратно в паз — не хватало, чтобы за время отсутствия продавца на рабочем месте его лавку обнесли какие-нибудь ушлые ребята. Затем с легкой душой пошагал по тротуару, напевая себе под нос неожиданно всплывшие в памяти слова песенки:
Твори добро на всей земле,
Твори добро другим во благо.
Не за красивое спасибо
Услышавшего тебя рядом…
Признаться, исполнитель этого шлягера девяностых мне категорически не нравится из-за своей откровенно гомосексуальной наружности и тошнотворной манерности, да и слова какие-то не очень внятные, однако навеяло и ничего с этим не поделать.
Через два квартала от оружейного магазинчика я был остановлен проходящим мимо военным патрулем. Молодцеватый парнишка с погонами лейтенанта тут же решил докопаться до слоняющегося без дела военнослужащего: