Вольные повести и рассказы
Шрифт:
Вторая выдержка касается женщины, пережившей состояние любогня. Любогонь – древнеязыческое слово с тремя корнями: любо, бог и огонь. Любогонь – высшая стадия страсти, подобная капле воды на горячей плите – катается, крутится, подпрыгивает, но уменьшается и уменьшается, пока не испарится вон. И тогда говорят, что есть, о чём вспоминать…
Вот что вспоминает писатель. „Иного рода бывает любовь… Проведёт женщина молодые годы в напрасных ожиданиях, сердце в ней очерствеет, и станут ему недоступны чувства блаженства первой любви… Если же она полюбит в ту пору… тогда любовь для неё… жгучий пламень, по телу тогда разливается… буйная страсть… И отдаётся она той страсти безрассудно и беззаветно… Ни сожаления о минувшем, ни опасений за будущее… Ум засыпает, думы туманом кроются, на очи ровно завеса спускается, вся жизнь замирает, остается живым одно обуянное пылом страстности сердце. Сердцем той женщине видится, сердцем ей слышится, постылет ей вольный свет, ни на что б она, кроме милого не
Эти выдержки принадлежат роману писателя „В лесах“. Они касаются девушки и женщины, а в третьей выдержке, взятой из рассказа Печерского „Гриша“, речь идёт о мужской любви.
„Любовь – это жгучее, томительное, захватывающее дыхание чувство, сладко огненной струёй пробегающее по суставам и пламенной иглой колющее ноющее сердце, желание припасть к персям щекой огненной“. (Аплодисменты Андрею Печерскому…)
Философские определения любви не менее интересны. Самая юная форма движения – это любовь. Она существует всегда, но возникает внезапно и незаметно исчезает, чтобы возобновиться вновь. Любовь движет не только людей, но всякий живот и растительность. Любовь возмущает всякое движение, она соизмеряет энергии в отношении всяких предметов, планет и мирозданий. Любовь подобна, но она индивидуальна. Её нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть. Любовь – синтез биологического, духовного, личного, общественного, истинного и общезначимого. Аристотель назвал любовь перводвигателем, а после него её называют вечным двигателем; и то, и другое верно. Неужели Аристотель и другие учёные были глупее или невежественнее Фридриха Энгельса?
Христианское определение любви, как нигде, лаконично: „Бог есть любовь“. Этот постулат христианством абсорбирован у язычества. Но подлинный Бог любви, Бог Род христианством как бы уничтожен умолчанием. Но разве можно умолчать или уничтожить Бога?
Самое сильное определение любви принадлежит бывшему язычнику, гонителю церкви Савлу, принявшему под новым именем христианство, апостолу Павлу. Оно таково: „Любовь есть совокупность совершенства. Более же всего облекитесь в любовь. Мы призваны в одном теле с миром Божьим в сердце. Любите своих жен и не будьте к ним суровыми“. Это из Библии. К Колоссянам, глава третья, 14,15,16 статьи. Я привёл эти слова по памяти, но, думаю, близко к тексту. (Аплодисменты апостолу Павлу…)
Из моих слов вы можете прийти к недоумению. То девичья любовь, то женская, то мужская… Давайте уточним.
Любовь бывает нескольких видов. Я привёл примеры романтической любви из классической литературы. Примеры родовой любви я привёл словами бывшего язычника из Библии. Это та любовь, которая ответственна за потомство. Примеры бытовой любви таковы: я люблю цветы (яблоки, книги, музыку и прочее). Патриотическая любовь – это любовь к Родине, Отечеству, к национальной культуре и человеку вообще. Патриотическая и родовая любовь соприкасаются с романтической. Соединенные в одном месте, в одном человеке, в его теле, душе и сознании, они, как розы разного цвета в одной вазе. Они приносят счастье. Разрозненные поодиночке, даже в драгоценных вазах, они неполноценны, скоро вянут и влекут сожаление. Но самая яркая, конечно, романтическая любовь. Это наша юность и молодость. Все хотят, чтобы она была вечной, до гроба. Она возникает и развивается по мере созревания души, сознания и тела. Её этапы и проявления таковы: визуальное очарование; размышления и тайные грёзы; вероломное влечение; трепетные встречи с поцелуями и объятиями; развлекательное знакомство с взаимным познанием органов сердца (любовная игра); медовый месяц; замужняя любовь; любогонь.
Менее ярка, но более глубока, родовая любовь супругов, родственное взаимное обожание детей и родителей, младших и старших. Об этом ещё будет сказано. Но самое удивительное, драгоценное состоит в том, что романтическая любовь сопровождает людей на всех этапах жизни, в том числе и в преклонном возрасте. Ей свойственно языческое целомудрие. Что такое языческое целомудрие?
Языческое целомудрие – это серебро русской души, которое никогда не тускнеет. Шире – это некий чистый сосуд из драгсостава: первичной невинности (девственности), а затем совести, чести, достоинства, скромности и терпения. Прикосновения к нему нуждаются в аккуратности и опрятности. Он прочен, но не выносит бестактности, бесцеремонности и хамства, – они оставляют на нём нечистоплотные „пальчики“ липнущих к целомудрию типов. Сосуд не гол. Он может быть облачен как в бархат и золото, так в холст и броню, а прочность – это его характер, обязанный защищать себя от посягательств на свой драгсостав. Целомудрие – это мера стыдливости в проявлениях чувств и поступков, это мера любви, скромности и приличия. Цвет целомудрия – кровь с молоком. Воздухом целомудрия служит культура. Мамой культуры является мера. Скромность от корня „кром(а)“ – кромка, граница, предел, чура, мера. У жестокости, распущенности и разврата нет целомудрия, нет кромки, границы, предела, чуры, меры, – есть беспредел. Тон и лад речи, ровность обращения с людьми. Соответствие характера психологии народа. Родовой крестьянин культурнее профессора-культуролога, потому что крестьянин сдержан во всем, а профессор только в словах и в одежде. Поразительно и поныне: не интеллигенция, а родовые крестьяне – зеркало русской культуры… Актёры, играющие на крикливых тонах, – маразм, а не психология и не культура.
Скромность, повторюсь, от корня „кром(а)“ – кромка, граница, предел, чура, мера. У жестокости, распущенности и разврата нет целомудрия, нет кромки, границы, предела, чуры, меры – есть беспредел. Ходите, скажем, хоть голыми. Но нет, голыми ходить неприлично, то есть не при лице. Также, не при лице, неприлично ходить в вызывающей или неряшливой одежде. Например, не к лицу молодёжи носить рубашки и майки с оскаленной мордой любого зверя или с рисунками гениталий. Целомудрие не запретный плод, но спелый плод естественного употребления. Целомудрию чужды ханжество и запреты под видимостью радения за чистоту беспорочных нравов. Целомудрие небесстыдно в руках любящих и любимых. Без белого серебра нет души, нет любви, нет целомудрия. Но целомудрие чуждается сребролюбия. С естественной утратой девственности целомудрие не кончается, оно тогда укореняется, разрастаясь в могучее древо чистой души – плод чистого духа. Надругательство над невинностью карается превращением целомудрия в мстительное зломудрие. Нередко, оно карает сначала того, кто надругался, а следом всех, кто попался под руку мести. Уровень морального здоровья общества начинается с целомудрия девушек и определяется целомудрием женщин. Кто же об этом позаботится в первую очередь? У мусульман об этом заботится Коран, у язычников – Языцы. К сожалению, у христиан нет вразумительного учения целомудрия, кроме неадекватных „заповедей“.
Но любовь? Речь о любви. Любовь тоже мерна? Тогда как же Бог? Если Бог есть любовь, то он мерен, кромен, граничен? Разберемся. Во-первых, сравнение человека с Богом некорректно, оно может употребляться лишь в художественной интерпретации. Во-вторых, люди часто говорят о целом, подразумевая части и наоборот. Человек не Бог, но образ его и его подобие, то есть всё же какая-то часть Бога. Нельзя забывать об этом в любви, ибо Бог ограничивает нас богоподобными, нравственными, целомудренными поступками. Под словом „любовь“ понимают и любодеяние. Но любодеяние – акт любви, но не вся любовь, то есть часть, но не целое. Поэтому справедливо, что, в общем, любовь безмерна, а мерно любодеяние. Оно нуждается в стыдливости, в скромности, в приличии, в количественном проявлении. Это та сфера, где малейшее нарушение грани запоминается чувствами и где протестует душа. Чувства и душа отталкиваются от безмерности. Лживый ум говорит, что всё дозволено, а правдивые чувства и искренняя душа сопротивляются искажению, если они не развратны. Развратные чувства и душа – это не целомудренные субстанции. Они погоняют столь же не целомудренный лживый ум, и тогда последний рад бы сопротивлению, да он безволен, да это ему наказание; тогда троица (чувства, душа и ум) наперегонки друг с дружкой развратничают в беспределе. Толку от них не жди, жди неприятностей. Так оно и случается. Без исключений. Не попадают в тюрьму, так быть им в отверженном одиночестве, люди „служат“ им только по крайней нужде, но презирая их бесконечно.
Следовательно, целомудренными должны быть все составляющие: любовь в целом, её любодеяние, её чувства, её душа, её ум. Только медовый месяц не знает меры-чуры. Но это месяц – не жизнь. Жизнь – не медовый месяц, должен понять это каждый живущий. В языческой свадьбе есть элемент обряда, который предупреждает: „Любовь есть горение. Сгорайте телесами, как и душой, но не дотла. Пыл любогня остужайте прохладою воздержания. Мерой питайте вятель любви, дабы хватило его на сто вёсен, сто осеней, на сто зим и сто летий… Да будет любовь вам наградой за тяготы и лишения жизни“.
Ясно ли я говорю, понятно ли, о чём я говорю? (Возгласы: „Ясно! Понятно!“)
– Противоположность любви и её подобие, её алхимия, это тоже „Это“, но это секс. Секс есть технодеяние плоти и любостяжание плоти. Секс беспринципен, циничен и грешен. Секс – это технический атрибут временных половых физиологизмов. Секс низменен в своих половых и вкусовых инстинктах. У секса нет Бога. Отец и творец секса – антихрист, почему и секс – антихристичен. Секс – это рынок половых услуг, здесь товар не только захватанное тело партнёров, но и их продажные души бывших людей. Народ никогда не любил любостяжателей. Например, для женщин-сосалок в русском языке существует уничижительное определение, не оставляющее женщине ни крома на личность. В то же время оно звучит грубо. По всей вероятности женщины знают его устрашающую точность. Но я стесняюсь приводить его…
(Крики: „Из песни слова не выкинешь! Приводи!“)
– Ну, хорошо. Это определение с литературным предлогом звучит как „Грёбаная в рот!“ Извините!.. Но именно этот индекс не оставляет женщине права на личность! В таком случае я позволю себе проследить эволюцию презрительных назвищ не только женщины, но и мужчины. Дорогими именами мужчин у язычников считались и ещё сохранились Любан, Любон, Любай, Любарь; у женщин Любава, Любота, Полюба. Так вот, любостяжатель славян получил сначала назвище „любарь“. Затем „любаря“ стали употреблять через „о“ и через „ё“ – „лобарь“ и „лёбарь“. До нас дошло последнее слово без передней буквы „л“… (Смех.)