Вольные стрелки
Шрифт:
— Это уж мое дело.
— Но это ведь будет мне стоить безумно дорого! — продолжал увертываться граф, так как в душу его закрадывался невольный страх.
— Ну! — произнес незнакомец, состроив презрительную гримасу и оттопырив нижнюю губу. — Это почти ничего не будет стоить — так, пустяки!
— А сколько времени потребуется для возведения замка в том виде, как он изображен на плане?
— Постойте, я сейчас скажу, — отвечал незнакомец и начал считать на пальцах и хмурить лоб, как человек, решающий труднейшую задачу. — Сейчас
— Приблизительно, — отвечал граф, не понимавший, что желает сказать ему удивительный незнакомец.
— Ну вот! К восходу солнца все будет готово, — и вы можете вступить во владение вашим царским жилищем.
— А! Вот что… так вы, значит, дьявол? — воскликнул пират вне себя от изумления.
Незнакомец поднялся, изысканно вежливо снял шляпу и тоном истинно светского кавалера произнес:
— Именно, ваше сиятельство, сам своей собственной персоной нахожусь перед вами. По правде сказать, — продолжал он, шаркая и раскланиваясь, — я не могу видеть благородного человека в затруднении. Я был глубоко тронут вашим безвыходным положением и решил помочь вам.
— Вы так добры, — машинально бормотал старый пират, сам не понимая, что говорит.
— Каков уж я есть, — скромно отвечал его собеседник.
— Благодарю вас… и что… вы потребуете?..
— Я уже сказал вам — безделицу.
— Однако…
— Сочтемся как-нибудь. Кроме того я слишком хорошо воспитан, чтобы немедленно же писать условия с благородным человеком, я не чинуша какой-нибудь. Но так, для проформы, чтобы все было в порядке, подмахните-ка вот это маленькое условие.
— Позвольте, позвольте, я не умею читать и тем более писать… Вы понимаете, что я вовсе не желал бы отдать вам свою душу.
— Ах! Ваше сиятельство!.. — отвечал дьявол. — Неужели вы думаете, что я могу заключить такое дурацкое условие?
— Это что же означает?
— Извините! Душа вашего сиятельства уже давно принадлежит мне, и я не нуждаюсь ни в каких условиях, чтобы овладеть ею, когда захочу.
— Да-а! — только и смог проговорить в крайнем смущении достойный пират. — Вы полагаете, что милосердный Господь не подумает дважды, прежде чем осудить грешника, подобного мне?
— Все может быть, я нисколько даже не сомневаюсь в этом, — продолжал учтиво дьявол, — но во всяком случае будьте уверены, что я не за душой вашей пришел к вашему сиятельству.
— Так говорите же, чего вы хотите, и, честное слово благородного человека, я исполню это.
— Итак, идет? — проговорил дьявол и протянул руку.
— Идет! — отвечал пират.
— Значит, дело кончено. Слушайте! Вы отдаете мне в полную власть первое живое существо, к которому вы обратитесь, проснувшись завтра утром, с первым словом. Вы видите, что я вовсе не требователен, не правда ли? Ведь я мог бы потребовать гораздо большего.
Графа Этьена передернуло: первым существом, к которому он обращался обыкновенно, была его любимица-дочь.
— Вы колеблетесь? — спросил его дьявол.
Пират
— Вовсе нет, вовсе нет! — заговорил он. — Пусть будет, как сказано.
— Великолепно! Так значит, я могу приниматься за работу.
— Можете, — отвечал пират и приготовился спуститься вниз, но тут же почувствовал себя в большом затруднении.
— Скажите, пожалуйста, — обратился он к своему архитектору, — не будете ли вы так добры оказать мне еще небольшую услугу?
— С удовольствием.
— Должен признаться, что, так как во время нашей беседы наступила ночь и стало темно, как у вас в аду, то я боюсь сломать себе шею, спускаясь вниз.
— Вы желаете отдохнуть?
— Да, я устал. Хочется уснуть.
— Так вы не беспокойтесь, нет ничего легче!
— Итак, завтра у меня будет замок?
— К восходу солнца он будет готов, я уже сказал вам.
— Благодарю. А теперь вы поможете мне?
— Разумеется! С удовольствием, только держитесь покрепче.
И дьявол схватил за хвост лошадь, на которую сел пират, несколько раз с силой повертел ее вокруг головы и, как камень из пращи, швырнул в пустоту.
Пирата несколько оглушила быстрота полета, но, несмотря на это, через несколько мгновений он целым и невредимым мягко коснулся земли как раз перед входом в свою палатку. Он немедленно слез с лошади и пошел к постели.
Его оруженосец ожидал его и помог освободиться от оружия.
С тяжелым сердцем завернулся суровый граф в одеяло. Напрасно смыкал он глаза, напрасно ворочался с боку на бок — сон не хотел спуститься к нему.
Его оруженосец, лежавший у входа в палатку, не спал также, но совсем по другой причине. Ему чудилось, что он видит, будто какой-то странный отблеск исходит из вершины скалы, будто он слышит удары молотов и звуки от тесания камней, скрип блоков и тысячи других звуков, как бы от работы великого множества каменщиков, плотников и кузнецов.
Бедный моряк, не зная чему приписать все то, что, ему казалось, он видит и слышит, тер себе глаза, чтобы удостовериться, что он не спит, затыкал пальцами уши, предполагая, что это может быть обман слуха, что у него в ушах звенит.
Наконец, когда никаких сомнений не могло уже и оставаться, он счел необходимым предупредить своего господина.
Но, как мы сказали, граф не спал, он поднялся и поспешно последовал за своим верным слугой. Надо заметить, что граф Этьен питал безграничное доверие к своему оруженосцу, который служил ему верой и правдой двадцать пять лет, почему он ни на минуту не поколебался рассказать ему обо всем, что произошло там наверху между ним и дьяволом и на какого рода условие он согласился, прибавив самым ласковым, заискивающим тоном, какой он только мог взять, что он надеется, оруженосец не допустит завтра его дочь к нему в палатку и вообще поможет ему выйти из затруднения.