Волонтер: Нарушая приказы
Шрифт:
– Через Ригу. Карл никогда не подумает, что сын государя московского в аглицкие земли из его города отправится. Тут по-тихому можно. Главное чтобы Алексей своими действиями к себе внимания не привлекал. Санкт-Петербург, я бы отверг. Без шума отплытие не обойдется, найдутся людишки, что придут проводить царевича. Да и в Балтике пока неспокойно. Шведы ведь с успехом, прознав, что на борту аглицкого корабля царевич, могут и атаковать. Британцы же себя хозяевами морей считают, отчего осторожности лишены. Архангельский городок – долго сие мероприятие длиться будет. Пока до Холмогор доедут глядишь
– Верно рассуждаешь, – согласился Петр. – Значит остается только одно – Рига.
И вот сейчас несколько минут назад он сообщил об этом сыну. Да вот только на душе неспокойно. Может еще кого к царевичу пристроить, но сделать это так, чтобы тот об этом не догадывался? Люди которые сейчас с ним будут, за исключением Шредера, никогда в Европе не бывали. Довести они конечно мальчишку до Риги смогут, а если что не так пойдет? Может Меншикова отправить?
Дверь скрипнула, отчего государь вздрогнул. Развернулся и посмотрел на вошедшего.
– Ну, ты и чертяга, – произнес он, разглядывая Алексашку. – Подкрался незаметно.
– Думу думаешь, государь? – спросил тот, присаживаясь на диван.
– Ее самую.
– Можешь со мной поделишься? Две головы ведь куда лучше.
– А куда я денусь. – Петр плюхнулся на соседний диван. Достал трубку, и все же решился закурить. Выпустил колечко дыма и произнес, – Неспокойно у меня на душе, ох, неспокойно. По землям же царевичу неприятельским придется путешествовать, а что если пойдет не так?
– Если я тебе одну вещь предложу не убьешь в пылу гнева?
– Глядя, что ты предложишь.
– Графа Золотарева отправь тайно за царевичем.
Петр вновь выпустил колечко дыма.
– А ведь верно. Найди мне Квятковского. Хотел его отправить на Дон, но придется немного по-другому поступить.
– Хорошо, мин херц.
Меншиков встал и ушел. Петр подошел к окну. Закрыл его и вдруг подумал:
«А Алексашка прав. Лучшего человека, чтобы тайно ехал за царевичем просто нет. Если вдруг ситуация выйдет из-под контроля, царевич скорее всего прислушается к словам учителя, чем кого-то еще».
Уже ночью государь встретился с генералом Преображенского приказа Юрием Квятковским. Приказал тому, ехать под Устюжну, в район Воскресенского монастыря, где в деревеньке жил ссыльный граф Золотарев. Ко всему прочему Петр объяснил тому цель предстоящей миссии эстонца. Сообщил о предстоящем маршруте царевича.
Поутру князь Квятковский ускакал.
III
Жизнь меняется с удивительной скоростью. Бывший бизнесмен ставший в одночасье золотарем(15), потом таможенник, учитель царевича, солдат, комендант и наконец человек попавший в опалу (если так можно было назвать ссылку в этот край) теперь вынужден был стать искателем приключений. Авантюристом по принуждению. Об всех нововведения придется временно отказаться. Хорошо хоть задумки не угаснут (в том, что усовершенствования не закончатся клятвенно пообещал кузнец Афанасий). Юстас дал слово, что лично все проконтролирует, а заодно позаботится об Марте и детях.
Когда разговор в монастыре закончился, Андрей уговорил генерала, прежде чем тот отправится на Дон, переночевать у графа в доме. Тем более, что Марта была бы рада увидеть старого знакомого. Юрий сначала хотел отказаться, не представляя, как посмотрит в глаза женщины, муж которой вынужден отправиться неизвестно куда, да к тому же на неопределенное время, но все же под уговорами сдался. Впрочем опасения его оказались напрасными. Графиня с решением монарха согласилась. Марта посчитала, что в случае отказа в неизвестно во что превратятся взаимоотношения с Петром, и не будет ли уже путешествие (только уже всей семьей) куда-нибудь на Восток, ну, хотя бы в Сибирь.
Граф же с князем весь вечер просидели за чаркой вина. Попробовали жареную дичь, кузнец ее к Золотареву сразу же с причала принес. Отдал кухарке, ну, а уж та так приготовила, что оба собутыльника остались довольны трапезой. Уже потом Андрей предложил подняться на шаре в ночное небо. Юрий икнул и согласился.
Утром у обоих болела голова, но хороший рассол первым привел в порядок Квятковского. После обеда тот поблагодарил графа с графиней за гостеприимство, заскочил попрощаться в монастырь и ускакал сначала в Ярославль, затем в Москву, а уж оттуда на Дон.
Проводив князя, Андрей закрылся в своей комнате и не выходил из нее целый день. Марта даже забеспокоилась. Появился тот только утром. Приказал, чтобы Лемме сбегал в деревеньку за кузнецом. Пока тот не пришел отобедал и стал собирать вещи, что пригодятся в предстоящем походе. Проверил оружие, вздохнул.
Пришел Лемме и сообщил, что прибыл кузнец Афанасий.
– Зови! – произнес Андрей.
Вдвоем они просидел с часок. Золотарев рассказал тому, что знал об охотничьем оружии. Даже нарисовал пулю, что использовалась. Упомянул об ружье, что заряжалось с казенной части. Кузнец слушал и кивал. То, что говорил граф его заинтересовало. У него и у самого возникало желание изменить конструкцию. Уж больно много времени уходило на перезарядку.
Когда кузнец уже собирался уходить, он вдруг остановился в дверях вытащил из сумы, на которую Андрей внимание сперва не обратил странной конструкции пистоль.
– «Рука смерти"(16), – проговорил Афанасий, протягивая его графу, – авось пригодится.
Андрей взял пистоль и минуты две разглядывал. Действительно рука, правда беспалая. Стволов не пять, а четыре, но и те в какой-то степени расположены веером. Ударно-кремневый замок у него один.
– Стреляешь одновременно из четырех стволов, – пояснил кузнец. – Пули летят веером и поражают несколько противников.
Андрей в этом нисколечко не сомневался. Единственным условием было то, что и нападали бы атакующие веерным способом, причем находились они друг от друга на одинаковом расстоянии. Вещичка, как заметил он для себя, стоящая, но иногда бесполезная. А когда тет-а-тет так и не экономная. Но все равно за столь ценный подарок Афанасия поблагодарил.
Кузнец ушел, а граф продолжил собираться. Затем прежде, чем покинуть ставшую уже родной деревеньку, заглянул попрощаться к настоятелю. Батюшка его благословил, так как посчитал, что дело порученное Петром (в подробности вводить Андрей не стал) не может быть противно богу.