Волонтер: Нарушая приказы
Шрифт:
Кто такой Станислав Лещинский, Андрей был уже наслышан. Ставленник шведского короля, за которым по слухам шла вся шляхта. Вот только, в чем Золотарев ни капельки не сомневался, шляхта – это не весь польский народ. И если те тяготели больше к Лещинскому, то «холопы», простолюдины лучше уживались с русскими.
Слушали барона долго. Когда же, он изъявил желание покинуть сей миролюбивый город, Марта настаивала, чтобы тот остался у них переночевать.
– С радостью, госпожа, – проговорил Иоганн, – но дела государевы не ждут. И я должен оказаться в свите Августа.
Вечером, взяв свежих лошадей, барон покинул Нарву.
Утром
– Вставайте граф, – проговорил майор, – нас ждут великие дела.
Золотарев потянулся и спросил:
– А? Что?
– Нужно позавтракать… и отправляться в дорогу.
– Капитан думаете, что царевич уже покинул город?
– Не совсем, но не исключаю такой возможности.
Пока Андрей умывался, капитан накрыл стол.
– Я вот все думаю, – проговорил Шипицын. – Царевич вряд ли знает дорогу в крепость Кенигштейн, поэтому считаю, что он будет искать попутчиков, кои двигаются в том направлении.
Майор взглянул на него.
– Дело говоришь, – молвил он. – Но не думаю, что они будут расспрашивать первых встречных, куда те направляются.
– То есть? – поинтересовался Андрей.
– Я думаю, что идея отправиться в Кенигштейн не могла бы сама собой прийти в головы мальчишек. Иначе, те бы уже давно удрали. Скорее всего, план побега созрел спонтанно, но чтобы что-то произошло – должен был быть толчок. – Майор сел на стул, – допустим, – продолжил он, – что гуляя по Риге, царевич встретил неких людей задумавших осуществить побег Иоганну Паткулю. Ведь должны же быть у лифляндца друзья мечтающие освободить его.
– Не думаю, – высказал предположение Золотарев, – встретить на улице людей, мечтающих освободить кого-нибудь из темницы, так же невозможно, как и…
Подходящего сравнения, как ни пытался, найти бывший комендант не смог.
– Заговорщиков проще встретить в какой-нибудь забегаловке, – проговорил эстонец, но увидев недоумение у офицеров, пояснил, – трактире или в таверне. За бутылочкой хорошего вина не такие мысли могут прийти в голову.
Майор вынужден был признать, что в своей миссии, которую ему поручил царь Петр, он совершил просчет.
– Хорошо, – согласился он, – предположим, что в трактире царевич встречает тех, кто готов освободить Паткуля. Договариваются и при первой возможности уходят…
– Нет, нет, – проговорил Андрей и замотал головой. – Если бы все было так, они не стали бы возвращаться на постоялый двор. План созрел уже здесь, когда ты, майор, искал в городе меня.
– Значит, они отправились искать тех, кто сможет привести в крепость?
– Нашли они их или нет, но нам нужно срочно выезжать в дорогу. Кстати, а где находится эта крепость?
Офицеры переглянулись. Майор кивнул и направился к небольшому сундуку. Пока он в нем рылся, Шипицын убрал со стола кушанье. И тут же на освободившуюся поверхность легла карта Европы. Христофор минут пять разглядывал ее, пытаясь отыскать нужное место на ней. Когда это ему удалось, ткнул пальцем.
– Вот здесь!
IV
На левом берегу Эльбы, на вершине горы Кенигштейн, находилась крепость, попасть в которую можно было только через Главные ворота, по трем выдолбленным в скале туннелям и нескольким мостам. Когда-то здесь был Чешский королевский замок, потом в тысяча пятьсот шестнадцатом году на его месте основали целестинский(25) монастырь. Да вот только век обители оказался скоротечен – всего каких-то восемь лет. Лишь затем в середине шестнадцатого века, курфюрст Август, приказал обследовать гору на предмет устроения крепости. Был вырыт колодец для снабжения будущей цитадели водой. Вот только само строительство началось в мае тысяча пятьсот восемьдесят девятого года, когда сыну курфюрста Августа – Кристиану был доставлен план укрепления, разработанный Паулом Бухнером. Казематы, казематы такие разные друг на друга не похожие. Трех, двух и одноэтажные. Выстроенные так только по причине нестабильного финансирования. Башни, пушки и стены, на которых для защиты от ружейного огня нападающих устроены брустверы, скрывавшие солдат короля Августа Святого почти в полный рост.
Отсюда вся местность, как на ладони. В хорошую погоду видно лежащий внизу город с одноименным названием, и долину реки Эльбы. Над Главными воротами располагался Новый Арсенал, известный среди горожан как «Иоанновский зал». Примыкает к нему дом коменданта. Сбоку, от Арсенала – капонирный проход, еще один оборонительный рубеж.
На Августовой площади самая старая постройка крепости – Гарнизонная церковь. Обветшавшая, она сейчас была окружена строительными лесами. Здесь постоянно снуют рабочие, слышны крики, пахнет краской.
Еще в крепости продовольственное здание – Магдаленанбург, построенное, как небольшая крепость. Наверху пивоварня, а в погребах бочки с пивом и отменным вином. Ходил слух, что король Август Великий, в знак своего величия хочет привезти сюда самую большую бочку. Мечту он лелеял давно и считал, что когда-нибудь осуществит. На чердаке хранилось зерно, бобы и соль, на этажах комнаты, предназначенные для придворных.
Несколько казарм, среди которых самая старая – «Гвардейский дом». Говорили, что ее построили самой первой, когда крепость только закладывалась. Сначала в ней квартировали рабочие, а потом сюда пригнали солдат. В ней шестьдесят четыре одинаковых помещения (спальни и кухня) в которых жили солдаты со своими семьями.
Чтобы подняться в крепость через Главные ворота, нужно было преодолеть настолько крутой подъем, что лошади не могли втянуть наверх тяжелые повозки и орудия. Чтобы как-то облегчить доставки грузов использовали специальную лебедку.
Незваным гостям приходилось еще хуже. Во время штурма ворота закрывались падающей решеткой. В фальцы, располагавшиеся в боковых стенах, устанавливалось бревно, а на головы осаждающих сверху лилась смола и горячая вода. Ну, и само собой беспрерывный (в какой-то степени) ружейный огонь.
Но, в данный момент крепость постепенно стала превращаться в тюрьму.
Родиться в тюремной камере и в ней же умереть – видимо судьба.
Помещение восемь шагов от двери до окна, в два раза меньше от стены до стены. Окно большое, правда через грязные мутноватые стекла ничего не видно. Кажется, при желании можно убежать, но это обманчиво, там снаружи – пропасть. На стенах штукатурка в некоторых местах осыпалась и видно камень. В углу, где в зимнее время невыносимый холод деревянная кровать. На ней грязный и обветшавший от времени матрас набитый гнилой соломой. Почти у самых дверей стол и скамья. В углу нужник и рукомойник, правда в последнем вода почему-то всегда ледяная.