«Волос ангела»
Шрифт:
Пальцы у доктора оказались не по-стариковски крепкими, прохладными, удивительно чуткими. Простукав и ощупав пациента, он долго слушал через трубку, как Греков дышит, потом чертил на его груди квадраты, засекая по часам, за какое время исчезают на коже оставленные его трубкой розовые полосы.
– Легкие ничего, – вернувшись за стол, буднично сообщил врач, – а вот нервишки действительно стоит подлечить. – Это были слова отзыва на пароль. – Для начала я пропишу вам бром на ночь, морские купания, прогулки. Где остановились?
–
– Рекомендую снять мансарду на Почтовой, в доме два. Там сдают с пансионом, хозяева милейшие люди. А в скором времени я вас сам навещу. Запомнили адресок?
– Да, спасибо. Что я вам должен?
– Обычно я беру за визит три рубля. Нет-нет, – предупредил доктор желание Грекова достать бумажник, – потом рассчитаемся, не к спеху. Вы же не на день-два приехали, так? Идите, устраивайтесь. И сегодня же купите себе панаму или соломенную шляпу: днем у нас сильно печет… Да, чуть было не забыл, хозяевам обязательно скажите, что вы от доктора Борилло.
В доме на Почтовой Федора ласково встретил подслеповатый чистенький старичок, проводил наверх, показал мансарду.
– Недорого, поверьте, совсем недорого… – бубнил старичок, часто моргая выцветшими глазками. – А уж мы с супругой вас и накормим, и бельишко постельное поменяем, и гостями не интересуемся.
– Хорошо, я согласен. – Греков заплатил ему за неделю вперед, попросил, если можно, приготовить на обед овощей и рыбы, разложил свои вещи, потом снова отправился в город.
Пока все вроде бы нормально: пришел по адресу, сказал пароль, услышал ответ. И товарищам успел дать знать о своем приезде. В кармане его пиджака лежат паспорт на имя Глазова, маленький плоский браунинг, с которым не расставался Базырев – Бакли, а деньги, привезенные с собой, Федор надежно спрятал, отодрав доски обшивки потолка мансарды и засунув в образовавшуюся дыру сверток. Доски он потом аккуратно поставил на место.
Ну, где здесь табачная лавка? Надо зайти купить папирос и сообщить, что обстоятельства несколько изменились: доктор Борилло не оставил его у себя, как ожидали товарищи, отправляя Федора из Екатеринослава в этот городок.
В лавке – прохладном сводчатом полуподвале, казалось, насквозь пропахшем сухим табачным листом, – Греков спросил у стоявшей за прилавком пожилой дамы в строгом темном платье папирос «Дружок» или "Дели".
– Вы приезжий? – полуутвердительно спросила дама. – У нас таких не бывает. Могу предложить "Сальве".
– Не очень крепкие? – улыбнулся Федор.
Сзади звякнул колокольчик на входной двери, в лавку вошел молодой парень в потертой матросской куртке, встал у прилавка рядом с Грековым.
– Айвор Янович прислал привет, – тихо сказал он. – Можете не опасаться, говорите свободно, продавщица наш человек.
– Поселили на Почтовой, два. Дайте связь, – ответил Федор, беря папиросы. – За мной никого?
– Нет. Дом возьмем под наблюдение, о связи подумаем, пароль остается прежний. Постарайтесь, чтобы они вас не изолировали. Чаще приходите за папиросами. Идите, я задержусь…
Выйдя на улицу, Греков огляделся: никого, даже нет прохожих, словно городок вымер в часы зноя. Похоже, что доктор Борилло предоставил ему полную свободу действий. Или это ловкий ход, усыпляющий бдительность приезжего, рассчитанный на притупление чувства опасности? А может быть, наоборот – хотят взвинтить нервы до предела, заставить выдать себя каким-либо неосторожным шагом, жестом, словом?
Вернувшись на Почтовую с обновкой – большой соломенной шляпой, Греков попросил согреть ему воды, помылся с дороги, отобедал, похвалив кулинарное искусство хозяйки дома – дородной седой старухи с крючковатым носом, назвавшейся Гликерией Николаевной, и поднялся к себе.
Потекли дни, похожие один на другой, как близнецы-братья: Федор вставал, пил чай, отправлялся на пляж, купался, загорал, заходил в табачную лавку за пачкой папирос, потом выпивал в подвальчике стаканчик молодого, чуть кисловатого легкого вина, обедал, спал, вечером гулял в небольшом городском саду.
Зашел доктор Борилло. Снова осмотрел Федора, ободряюще похлопал его по крепкому, уже покрывшемуся красноватым загаром плечу, взял шесть рублей за два визита – деньги, по местным ценам, немалые, – обещался зайти еще, присоветовав на прощанье уменьшить дозу брома. И ни слова о деле, которое привело сюда Грекова – Глазова…
В ту ночь Федор опять почти не сомкнул глаз – успевал выспаться днем, отдыхая после обеда. За полночь, услышав скрип половиц у лестницы, ведущей к его комнате в мансарде, он бесшумно встал, достал из-под подушки браунинг и притаился за дверью.
Кто-то тихо прокрался по ступенькам, остановился с другой стороны двери – Федор слышал сипловатое дыхание, – дверь тихо распахнулась, и в комнату вошел человек в длинном темном плаще с капюшоном.
Сделав шаг вперед, Греков оказался за спиной незнакомца и, уперев ему в левую лопатку ствол пистолета, шепотом приказал:
– Не двигаться!
– Не делайте глупостей! – ответил незнакомец по-английски. – Уберите оружие.
– Кто вы? – подталкивая незнакомца стволом браунинга, Федор заставил его сделать шаг вперед, ближе к окну, из которого падал свет луны.
– Я от давнего знакомого, называвшего вас Саггиль-кина-уббид, заклинатель, благословляющий Бога и царя. Ну, уберите оружие, – прошипел человек в темном плаще.
Греков отступил в сторону, не опуская браунинга.
– Повернитесь ко мне лицом и перейдем на русский язык. Не нужно, чтобы здесь слышали английскую речь.
Незнакомец обернулся, откинул скрывавший его лицо капюшон. Нет, этого человека Федор никогда раньше не видел, даже на фотографиях, которые показывал Айвор Янович.