«Волос ангела»
Шрифт:
– Домой, наверное… Какие занятия после похорон? – пожал тот плечами.
– Нет, домой тебе, наверное, еще рано. Поедем-ка, Толя, со мной, посмотришь хоть раз, где я работаю…
В то утро, когда хоронили бывшего штабс-капитана Воронцова, Сергей Головин и Гена Шкуратов дежурили на Арбате, недалеко от комиссионки Кудина.
Стоя в подворотне на теневой стороне улицы – уже начинало припекать солнышко, – они держали под наблюдением двери магазина. Головин, прислонившись плечом к стене,
Настроение у него было не очень хорошим. Нет, никто из товарищей не винил его в том, что Пана не удалось взять живым во дворе гостиницы «Савой». Никто, кроме него самого. Может, он сделал что-то не так, не додумал, не поставил себя на место озверелого бандюги, не разгадал заранее его ходов? И вот результат – лежит сейчас тело Яшки Пана в морге. О чем с ним теперь поговоришь, как допросишь? Нет, больше такого ни в коем случае не должно случиться: это Гена пообещал себе совершенно определенно.
Потоптавшись в подворотне, он направился к выходу на улицу, бросив Головину:
– Похожу тут рядом, не могу стоять без дела. Хоть по десять шагов туда и обратно.
Головин согласно кивнул, не переставая насвистывать. Шкуратов вышел на тротуар, сразу зажмурившись от яркого света. Проморгавшись, Гена пошел сначала налево.
С лотка, стоявшего у стены дома, бойко торговала миловидная, коротко стриженная девушка – папиросы, леденцы, булавки, всякая мелочь. Прохожие, пробегавшие мимо, на несколько секунд задерживались, разглядывая ее немудреный товар, потом спешили дальше по своим делам.
Шкуратов тоже немного потолкался у лотка, так, без цели, но не забывая поглядывать через плечо на двери магазина. Повертел в руках широкие подтяжки, словно прицениваясь, положил на место и, сделав скучающее лицо, неспешно пошел в другую сторону.
Там был продовольственный магазин. Остановившись у большой, вымытой до зеркального блеска витрины, Геннадий начал рассматривать муляжи колбас и окороков; метровую бутылку из зеленого картона, на этикетке которой было крупными буквами написано: "Русская горькая, приготовленная лучшим в России водочным мастером В.А. Ломакиным, при участии инженера-консультанта Госспирта В.В. Штритера". Реклама призывала требовать "Русскую горькую" во всех магазинах. Ниже от руки было приписано, что во время призыва в армию торговля водкой запрещена.
В витринном стекле как в зеркале отражалась вся улица. Шкуратов хотел было отойти, но задержался, с интересом разглядывая отражения снующих по улице прохожих, проезжающих извозчиков. Неожиданно его внимание привлек высокий мужчина с саквояжем, в наброшенном на плечи кожаном пальто – жарко, зачем ему пальто?
Рядом с мужчиной шагал мальчишка, показавшийся странно знакомым, – светловолосый, худенький, лет восьми-девяти. Они подошли к магазину Кудина. Мужчина огляделся по сторонам и толкнул дверь, потянул мальчишку за собой.
"Бандит!" – словно ожгла догадка. Да какая догадка, сходятся все приметы, о которых рассказывал Федор, – усы, кожаное пальто, защитная кепка. Значит, этот был тогда у больницы?
А вдруг ошибка? Мало ли какие бывают совпадения! И почему он, если знает об арестах или гибели других членов банды, так открыто и спокойно ходит по городу? От великой наглости? Но вдруг действительно не он?
Гена бочком, по-крабьи, дошел до подворотни. Еще ничего не успев сказать, понял по глазам Головина, по его враз напрягшемуся лицу, что и тот увидел в одетом в кожаное пальто человеке одного из разыскиваемых бандитов.
– Дуй в аптеку, она тут, через два дома. Там телефон должен быть. Позвони Козлову, пусть еще людей пришлют… – вытирая скомканным платком потное лицо, сказал Шкуратов. – Да еще скажи, – остановил он уже метнувшегося к выходу из подворотни Головина, – что, если они отсюда пойдут куда, мы отправимся за ними и будем через постовых или по телефону сообщать о маршруте.
Сергей убежал. Гена достал наган, проверил его, прокрутив барабан, пристроил оружие поудобнее, чтобы можно было сразу выхватить.
Но сегодня стрелять он не будет. Не будет, и все! Живьем, только живьем…
При виде вошедшего в магазин Сергуни пенсне у Ивана Федотовича Алдошина, стоявшего рядом с продавцом за прилавком, соскочило с носа и закачалось на шнурке, зацепленном за ухо. На человека в наброшенном на плечи кожаном пальто, вошедшего вместе с мальчиком, старший приказчик не обратил особого внимания. Мальчишка! Каков наглец, опять здесь, тварь поганая. И не побоялся снова заявиться в магазин!
– Ага… – злорадно потирая руки, Алдошин быстро вышел из-за прилавка и направился к Сергуне. – Опять пожаловал?!
Но дорогу ему преградил высокий мужчина в кожаном пальто.
– Пошли в контору, там переговорим, – он слегка подтолкнул Ивана Федотовича к двери во внутренние помещения.
– А, собственно… – вскинулся было Алдошин.
– Иди, иди… – нахально продолжал теснить его Антоний. – Там поговорим.
Пятясь, растерявшийся от неожиданности Алдошин сделал шаг назад, другой. Мужчина, держа за руку мальчишку, прошел за ним, плотно прикрыв за собой дверь. Поставил на стол тяжелый саквояж.
– Доставай деньги, товар есть! – приказным тоном обратился Антоний к ничего не понимающему, напуганному Ивану Федотовичу. – А ты посиди пока, – кивнул он Сергуне на знакомый сундук в углу.
– Какой товар? – вздел на нос пенсне приказчик.
– Золото…
– Уходите, уходите… – испуганно замахал руками Алдошин. – Мы не принимаем.
– Раньше принимал, а теперь нет? – шагнул к нему Антоний, угрожающе понизил голос. – Ты же процент за риск брал! Я тебе сегодня сорок процентов от цены дам за твой риск, понял? Ставь весы, живо!